Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина
Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ
СТАРШОВ Н. Встреча с земляком
ВСТРЕЧА С ЗЕМЛЯКОМ
(из воспоминаний поэта Никиты Старшова, жившего в с. Маркове)
Иван Васильевич въезжал в село Константинове на лошадке, запряженной в сани. Она уже знала, к какой избе идти.
Ишь ты, Рыжуха, знаешь, где пекут медовые лепешки, — Иван зацепил за дерево вожжи и зашел в дом.
— Здравствуйте, дорогие мои родственники. Мир вашему дому.
— С миром принимаем, — ответила хозяйка.
Она хлопотала у печки, голова была повязана белым платочком, в ситцевом цветастом фартуке, с чаплей в руке. Она пекла медовые пышки, этим ароматом «угощались» прохожие и улыбались.
— Павел, встречай кума, — крикнула она мужу.
— Проходи, проходи Иван, в горницу, — встречал его плечистый Павел. — Рад тебя видеть, давненько не встречались.
Иван прошел в светлицу, перекрестился на красный угол в иконах.
— Ну, поведай нам, о чем чаешь, о чем мечтаешь, как твое хозяйство? — спросил у Ивана Павел.
— За все спасибо, слава Богу. Товар подготовил в Москву, вот к тебе приехал попросить помощи: поехать со мной в Москву, ведь наступает «мясоед».
— Слышь, Анна! — крикнул он жене. — Иван приглашает меня помочь ему в торговле телятиной в Москве.
— Что же, помоги, это доброе дело, а теперь прошу откушать с дороги-то!
На следующее морозное утро Рыжуха бежала рысцой, выпуская из ноздрей белый пар, фыркая от морозного воздуха, который щекотал ей ноздри. Вот и станция Дивово. Ждать пришлось недолго. Вскоре пришел пригородный поезд. Его называли «малашкой», потому что вагончики были маленькие, и их было мало.
— Ну, с Богом! — Ловкие мужики быстро перегрузили товар в вагон.
Рыжухе было все равно, куда товар перегружают и зачем. Только когда сын хозяина сказал ей «Возвращаемся домой», Рыжуха повернула лохматую морду и покосилась глазом. Она видела, как ее хозяин, стоя на крыльце зеленого дома, куда-то поехал...
Но свисток паровоза и шум вырывающегося пара из-под колес напугал Рыжуху. Она вздрогнула и сильно попятилась назад, так что чуть не вылезла из хомута. Мишка, сын Ивана, выскочил из саней и схватил Рыжуху за уздечку, прижимая ее голову к себе.
— Успокойся, успокойся, — говорил он ей, — мы забыли, что ты впервые увидела это колесное чудо.
Только когда поезд скрылся, бедная лошадка пришла в себя и они мирно отправились в обратный путь.
В вагоне Иван с Павлом разговорились о житье-бытье, как учить детей уму-разуму, к какой работе приучать. Перво-наперво, надо приучать к послушанию, ведь послушание — это самая основная заповедь. На послушании все держится, как говорит нам батюшка Иоанн Смирнов. Это мы усвоили еще в школе с другом моим Сережкой Есениным. Сейчас он поэт, книжки пишет, живет в Москве.
— Постой, кажись, слышал и даже видел книжку его стихов, — отвечает Иван. — Старшов Никита мне показывал, называется она «Радуница».
— Никита Старшов привез, он ведь в Петербурге живет, сам пишет стихи, а «Радуницу» всегда носил с собой. Как-то он шел по улице Садовой в Питере и встретил небольшую компанию молодых людей. Проходившие мимо люди шептались: «Смотрите, это Есенин, вон тот, что в шляпе, пойдем, возьмем у него автограф».
Несколько барышень, и вместе с ними я, подошли к поэту, вежливо попросили у него автограф.
— Кто будете, как зовут?
Барышни назвали имена.
— Красота — это дар Божий, который украшает мир, - говорил Есенин, ставя свой автограф.
И я подаю «Радуницу», чтобы поставить на ней автограф.
— Очень рад, что вы имеете мой скромный труд. Как Вас зовут и откуда Вы? — спрашивает Никиту Есенин.
— Ваш земляк, с Волыни, недалеко от вашего Константинова!
— Земляк? — вопросительно взглянул Сергей на меня, — с Волыни? О, Господи, как вы освежили мою память! Волынь, рядом Богословский монастырь. Оттуда, с крутого берега, видна Солотча и монастырь, где покоится прах Рязанского князя Олега с супругой Ефросинией. А вы тоже проживаете в Петербурге? Чем занимаетесь?
— Работаю на заводе Михельсона, — ответил я.
Сергей Есенин быстренько написал питерский адрес и пригласил к себе в гости: «Я рад нашей встрече», — признался он и пошел с товарищами дальше.
За беседой в вагоне время прошло незаметно. Зимний день короткий.
Проводник объявляет, что подъезжаем к Москве. И вот уже скрипят тормоза. Народ вываливает на перрон, извозчики наперебой предлагают свои услуги. Мы кликнули извозчика и уложили свой товар. Павел указал адрес и мохнатая лошадка рысцой покатила нас по московским улочкам. По дороге я спросил кучера, как мне найти своего земляка Сергея Есенина.
— Постой, постой, дай Бог памяти, это который склады пишет?
— Да, да, стихи.
— Вся Москва наслышана о нем, да и я как-то раз подвозил его до вокзала. Веселый такой парень.
— А как бы узнать его адрес?
— Это мы сейчас узнаем, — сказал кучер, подъезжая к книжной лавке.
Продавец нашел в своей тетради адрес и сказал нам.
Теперь мы везем груз хозяину, который ждет нас, чтобы подготовить его к завтрашнему рынку. Павел остался у хозяина, а я с кучером поехал к моему земляку.
— Здорово, Михеич! — дворник Михеич перестал махать метлой, пригляделся.
— А, Митроха? Давно я тебя не видел, и еще бы столько не видел, если бы не этот парень, — сказывает, что земляк Есенина.
— Сам то он дома?
— Дома.
Я отблагодарил кучера. Парадная лестница вела на второй этаж. Подхожу к двери, стучу, никто не отвечает. Стучу еще раз и слышу голос: «Заходите, заходите, у меня дверь не закрывается». Вхожу. Сергей прибавил фитиль трехлинейной лампы и вдруг радостно воскликнул:
— Иван, друг моих далеких детских лет, — гостя Сергей встретил в объятиях. — Как же ты нашел меня?
— Через книжную лавку.
— Как там наше село? Как дом, моя мама?
— Все пока хорошо, а привез я к «мясоеду» телятину с моим свояком Павлом. Ну и вспомнил о тебе. Когда еще можем свидеться?
— Ох, как я рад. Прасковья, Прасковья, где ты там? Приготовь нам, милая, что-нибудь, у меня большая радость: как будто я побывал в детстве.
Небольшая, подвижная, с серыми глазами женщина, не спеша убрала со стола листы бумаги и книгу, накрыла стол сиреневой скатертью, разгладила ее руками и ушла.
— Как там наша церковь? Здоров ли Иоанн Смирнов, его матушка? Как все, живы ли? Вспоминается мне, как мы поем в церковном хоре и как мелодично звучат наши детские голоса. Если бы сейчас услышать эти милые звуки! Иногда я их слышу, и сердце мое переполняется радостью: вспоминается с неописуемой нежностью все, что видели мои детские глаза.
Вскоре к Сереже пришел его друг, очевидно, поэт.
— Раздевайся, Николай, знакомься с моим другом детства, только что приехал из Константинова, а вот и наша Прасковья.
Женщина с улыбкой поставила самовар на стол, и расставила чашечки по местам.
— Спасибо за заботу и внимание, Прасковья!
— Кушайте, дорогие господа, на здоровье, — сказала она.
За чаем Сергей шутил и вспоминал некоторые эпизоды из своего детства. Затем они с Николаем обсудили план на следующий день. Спать легли за полночь.
— Прасковья, — обратился Сергей к ней, — если можешь, разбуди нас пораньше колокольчиком, звони мне под ухо.
Утром я проснулся рано, за зимним окном, чудно расписанным морозом, слышались голоса ямщиков, топот лошадей, скрип саней. Прасковья топила печь, подбрасывая в нее поленья дров.
Позвонив в колокольчик, Прасковья принялась раздувать самовар сапогом. Пока мы одевались, она накрыла на стол.
— Как спалось, Ванюша? В деревне поднимаешься с петухами, а в Москве с кучерами.
После завтрака Сергей предложил мне пойти с ним встретить в чайной одного друга, а потом — на рынок. Я охотно согласился, и скоро мы вошли в очень красивую с виду чайную, сели за стол. Молодой официант с белой салфеткой на левой руке наперевес, в хромовых, до блеска начищенных сапогах, вежливо, с улыбкой, спросил:
— Что вам угодно-с, господа, чего желаете? (Ударяя на букву с). Два чайника? — И что-то шепнул официанту.
Чайники были по три литра, и подавались посетителям или купцам, которые не спеша вели переговоры и заключали сделки на всякие товары. Вскоре ловкий официант принес на подносе заказ: легкую закуску из стерляди.
— Идет, идет, — вдруг сказал Николай.
Незнакомец сел за соседний столик, сделал заказ.
— Ну, что, Николай, пойдем угощать друга.
Они подсели к нему с чайником и налили ему бокал, сами тоже выпили вместе с ним. Потом вижу, как они стали наливать ему еще и еще. Потом вылили ему оставшийся чай на костюм: «Пей, мы не жадные».
Мужчина поднял крик. Лакей позвал городового. Забрали всех троих и меня в полицию.
— Кто такие, откуда, почему творите беспорядок, господа? Расскажите, господин Сытин, все по порядку. Что произошло?
Когда выяснили в чем дело, городовой пожурил нас:
— Как же вы, господа хорошие и известные на всю Москву, занимаетесь недостойными вашему положению делами? Я прошу вас, господин Есенин, и вашего друга извиниться перед господином Сытиным.
После дружеской встречи в чайной Сергей обратился к Николаю:
— Ну что, поможем моему другу продать товар?
— Эй, извозчик, — поднял Сергей руку.
— Тры, тры, — натягивая вожжи остановил извозчик лошадь.
Мы втроем уселись в тарантас.
— Куда изволите, господа? На Хитров рынок? Это мы мигом. Ну-ка, милая, пошла!
Лошадка быстро понесла нас на Хитровку. Под полозьями скрипел снежок.
1922 г.
Жутаев А. П. «Константиновские встречи». Дневник художника. Рыбное, 2008. Рисунки А. Жутаева.
Добавить комментарий
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.
Комментарии