СИДОРИНА Н. Дайте родину мою…

Рейтинг:   / 4

ПлохоОтлично 

Просмотров: 2537

ДАЙТЕ РОДИНУ МОЮ…
К 95-летию гибели Сергея Есенина

В 1989 году на Есенинских чтениях в Ленинграде мне попалась в руки посмертная фотография Сергея Есенина, которая меня поразила. На ней он не похож на самоубийцу. Это был оригинал из Ташкентского музея Сергея Есенина, переданный туда его дочерью Татьяной. Во время прямого эфира в программе «Открытая дверь» в Ленинграде мне чудом удалось показать эту фотографию, что, по сути, «легализовало» тему убийства Сергея Есенина. После этого мою статью взяли в журнал «Слово». Появились очерки Эдуарда Хлысталова и Сергея Куняева в журналах «Москва», «Человек и Закон». Но надо отметить, что ещё в 1988 году об убийстве Есенина заговорил Василий Иванович Белов — открыто, перед большой аудиторией на литературном празднике в Вологде. Однако тогда эту тему замолчали, ни в одной газете о ней даже упоминаний не было. Между тем слухи об убийстве Есенина появились сразу после его смерти.

Ведущий советский есениновед Юрий Львович Прокушев, глава Всероссийского Есенинского комитета при Союзе писателей России, сторонник официальной версии о самоубийстве поэта, должен был как-то отреагировать на появившиеся публикации о насильственном характере кончины Есенина. Меня, к примеру, пригласили в писательскую Комиссию по выяснению обстоятельств смерти поэта наряду с криминалистами, патологоанатомами. Но она проработала недолго — где-то до 1991 года, и вышла со своим заключением в пользу самоубийства Есенина. На самом деле, эта комиссия обстоятельства смерти поэта исследовала очень поверхностно. Об этом я рассказала в статье «Фальсификация века», опубликованной в газете «Русский Вестник», (№ 10, 1991). Общественный резонанс на эту статью вынудил комиссию продлить расследование ещё до 1993 года. Однако нужно отметить, что с самого начала был очевиден вполне определенный настрой в её работе: разоблачить не убийц поэта, а тех, кто писал об его убийстве, показать, что это все несерьёзно.

Помню, в марте 1993 года всех членов комиссии собрали в Институте мировой литературы РАН — там даже присутствовал Николай Николаевич Дедов, старший прокурор Генеральной прокуратуры РФ. Для начала были изложены доводы, что нет, мол, никаких сомнений в самоубийстве Есенина. Как сказал Дедов: «Есенина никто не вешал и за ноги не тянул». Прокушев при этом снисходительно улыбнулся ошеломлённому залу. А мне, как члену комиссии, в руки попало её Заключение, из которого я увидела, что в исследовательской части есть все доказательства убийства, а выводы сделаны обратные. Например, на посмертной маске кратер под правой бровью Есенина полностью по локализации совпал с черным круглым пятном на фотографии. Вывод комиссии по этому поводу — парадоксальный, что это всего лишь «кожная складка». В то время, когда кратер — это углубление. В данном случае очень похожее на пулевое отверстие, которое замаскировали. Далее, на слепке кисти правой руки не обнаружено ожога. При этом сделан вывод о том, что у него на лбу ожог. Согласно описанию участкового надзирателя, Есенин держался рукой за трубу парового отопления. Если так, то у него ожог должен был быть как на лбу, так и на руке. Кроме того, сделан совершенно необоснованный вывод, что раны неглубокие поверхностные. Почему они так решили? По динамике изменения цвета ран — от серого к черному, на фотографиях от 28 и 29 декабря 1925 года. Так вот у фотографий от 28 декабря есть негативы, а у других — негативов нет. Они сравнивали фото по негативам однодневной давности с фотографиями, которым на тот момент было уже 66 лет! Но фото же темнеют со временем, это и ребёнку ясно. Вот так все проводилось — довольно неубедительно. Я полагаю, что сам Юрий Львович Прокушев, автор многих книг «о самоубийстве Есенине», был лицом заинтересованным! Поэтому совершенно очевидно, что он — в силу своей предвзятости — юридически не имел никакого права возглавлять Комиссию по расследованию обстоятельств гибели Сергея Есенина.

Более того, при работе комиссии дело дошло до прямого сокрытия некоторых чрезвычайно важных документов! Комиссия взяла под защиту Акт судебно-медицинского эксперта А.Г. Гиляревского, не видя в нем противоречий. А противоречия возникают при сопоставлении этого акта с другими документами, которые были у Прокушева, скрывшего их. Однако случайно, уже после окончания работы Комиссии, правда прорвалась в статье, опубликованной в газете «Русский Курьер», где цитируется письмо Павла Лукницкого литератору Льву Горнунгу, написанное в начале 1926 года. И там секретарь похоронной комиссии Павел Лукницкий пишет о сильнейшей травме головы Есенина: «…один глаз навыкате, другой — вытек». Он оставил эту запись не только в письме ко Льву Горнунгу, но и в своей книге об Анне Ахматовой, опубликованной за рубежом. Остаётся сопоставить с актом Гиляревского, где написано «зрачки в норме».

Несомненно, к обстоятельствам гибели Сергея Есенина причастен и Лев Троцкий. Именно он написал некролог на смерть Есенина, скрывая обстоятельства убийства поэта. Но проговаривается в этом некрологе и называет совершенно точно 27-е число — временем гибели поэта («самоубийства» — в терминологии Троцкого). Потом часто ошибались, писали 28 декабря, но осведомлённый Троцкий правильно назвал день. При этом написал о Есенине: «…несроден революции». А это уже звучит как приговор. Дальше пишет: «…во имя будущего она навсегда усыновит его», то бишь приспособит. Вот уже тогда «усыновляли и приспосабливали» к советской действительности. Этим, в частности, занимались в дальнейшем и Ю.Л. Прокушев, и С.П. Кошечкин, и другие советские есениноведы. Но что самое ужасное? Они внедрили искажённый образ Есенина: пьяница, забулдыга, у него было много попыток покончить жизнь самоубийством… И все это само по себе как бы наводит на мысль о возможном суициде.

Но в России любят Есенина! Более того, народ стал протестовать, когда вышел на телеэкраны большой сериал под названием «Есенин». Там талантливый актёр Сергей Безруков, по воле режиссёра Игоря Зайцева, играет именно такого Есенина: пьяницу, повесу, скандалиста… Только вот непонятно, когда он успел написать полное собрание сочинений к 30 годам.

Безусловно, поэт создавал перед читателями свой образ кровного сына России. А все эти печально известные мемуары — того же Мариенгофа, скажем прямо — напридуманы. Правильно отметил в своё время Максим Горький: «Роман без вранья» — это, по сути, роман вранья. Другие мемуаристы также врали самым бессовестным образом о Есенине. О такой перспективе предупредил ещё Борис Лавренёв, который был свидетелем тех трагических дней в «Англетере». Он опубликовал некролог в «Красной газете». Там ответственность за смерть Есенина возлагается на имажинистов, кстати, опекаемых Львом Троцким и Яковом Блюмкиным. Лавренёв пишет, что «один раз в жизни» он должен «сказать обнажённую правду», «и их черная кровь не смоет кровяного пятна на рубашке замученного поэта». Это не похоже на просто художественный образ. У него сам некролог называется: «Казнённый дегенератами». Не то чтобы они лично убили Есенина, но к этому причастны определенным образом.

Как известно, по данным следователя Эдуарда Хлысталова, на Есенина завели 13 уголовных дел. Правильно писала сестра Есенина, Екатерина: «…к нему цеплялись провокаторы, доносчики. Если он ложился в больницу, то не потому, что у него белая горячка, а потому что нужно было хоть как-то скрыться от судебных преследований».

Я могу привести свидетельство врача Петра Зиновьева, который был отцом Натальи Приблудной, жены друга Есенина Ивана Приблудного. Я имела счастье с ней познакомиться, она много интересного мне рассказала. Например, что её отец говорил вполне определенно, что «Есенин не лечится, а отдыхает — скрывается, а не проходит курс лечения». Она ходила на похороны Есенина и видела, что он лежит загримированный от следов убийства. Наталья Петровна была свидетельницей того, как над могилой кричала Зинаида Райх: «Серёжа, Серёженька, ведь никто ничего не знает!» Думаю, она догадалась, что Есенина убили. Об этом, несомненно, знала и Софья Толстая.

На одном из вечеров памяти Есенина, который я проводила в Центральном доме литераторов в 2016 году, выступал писатель Григорий Калюжный. Он рассказал о своём знакомстве с Натальей Михайловной Дитерихс, двоюродной сестрой Софьи Андреевны Толстой. Наталья Михайловна ему поведала о том, что случилось в тот день, 27 декабря 1925 года, в квартире Сони. В ночь раздался звонок, Наталья взяла трубку и услышала взволнованный мужской голос: «Позовите Софью Андреевну Толстую». Она позвала Софью к телефону, в трубку что-то сказали, Соня упала в обморок… а затем, придя в себя, сообщила своей двою­родной сестре, что Сергея застрелили. Именно так было сказано: «застрелили»! Григорий Калюжный много раз переспрашивал Наталью Михайловну, но та неизменно отвечала, что сказано было именно «застрелили». Действительно, та пробоина во лбу Есенина вполне похожа на след от пули. А ещё была травма шейных позвонков. Некоторые полагают, что и туда могли пули попасть. Мы до конца не знаем, как все произошло. Но раны были страшные — это видно на фотографиях.

Итак, если смерть, согласно Троцкому и рассказу Натальи Михайловны Дитерихс, произошла 27-го числа, а что же тогда было 28-го? Очевидно, инсценировка. 27-го числа пошли звонки. Было известно уже в ночь среди некоторых знакомых, что Есенин погиб. Да и Троцкий не случайно упоминает 27 декабря. И вот утро 28-го. Антонина Львовна Назарова, жена коменданта гостиницы вспоминала, что её мужа 27 декабря в 23 часа примерно вызвали в гостиницу, а утром он явился и сказал, что Есенина нет в живых. Значит, уже вечером, около 23 часов, 27-го числа Есенина, действительно, не было в живых. Кто-то узнал и ночью распространил эту весть. Говорили, что Есенина застрелили. До нас со временем дошло и свидетельство от самой Софьи Андреевны Толстой, жены поэта.

Вне поля зрения специалистов осталось и свидетельство известного архитектора Стефана Сергеевича Карпова, прошедшего сквозь тюрьмы и лагеря. В начале 90-х он рассказывал известному учёному Андреевичу Николаевичу Зелинскому, а затем и писателю Григорию Петровичу Калюжному о том, как ещё в юности столкнулся с тайной гостиницы «Англетер», она же «Интернационал». Вместе со своим отцом, искусным мастером-краснодеревщиком, он заделал по приказу коменданта гостиницы дверь из пятого, есенинского номера в соседний сразу после гибели поэта. При этом от них потребовалось полностью скрыть все следы от дверного проёма.

Зимой 1922 года Сергей Есенин получил письмо от Николая Клюева, в котором тот написал: «Радуйся закланию своему». Тогда, ещё в начале 20-х годов, Клюев предвидел мученическую смерть Есенина.

Но вернёмся в наши дни. В 1993 году Комиссия по выяснению обстоятельств смерти поэта прекратила свою работу. В 1996 году отдельной книгой были изданы материалы комиссии, а затем в 1997 году провели аукцион, где выставили на продажу оригиналы четырёх фотографий Есенина в гробу, а также посмертную маску. Я прочитала о предстоящем аукционе в газете. Сообщалось, что появился интересный лот — четыре фотографии, на которых «видно лицо Есенина со следами побоев». Прямо так и было написано. И дальнейшая судьба фотографий становилась неопределённой.

Мною была опубликована тогда же статья «Первые Есенинские торги: улики на продажу» в газете «Советская Россия» (№ 115, 1997). Это было открытое письмо в Генеральную прокуратуру с просьбой завести уголовное дело по факту гибели Есенина в связи с новыми открывшимися обстоятельствами, пока все оставшиеся улики не распродали. Вслед за мной в Генпрокуратуру обратился Институт мировой литературы РАН (ИМЛИ), который выкупил посмертную маску. А фотографии выкупили журналисты, и они потом попали в музей в Константинове. Этот аукцион проводился в ИМЛИ, именно они и явились организаторами, а фотографии — видимо, кто-то «со стороны» принёс. Я безуспешно попыталась остановить сам аукцион, который прошёл 4 октября и был приурочен ко дню рождения поэта. Так начали жить по американским образцам, чуждым России.

Стихи Есенина далеко не простые, лирические, многое написано с огромной эпической силой. А его «Ключи Марии», созданные во время красного террора? Поэт раскрывает в этой работе истинно народное христианское миропонимание. «Мы заставили жить и молиться вокруг себя почти все предметы». Он рассматривает значение народной символики: древо на полотенце, петух на ставнях, конёк на крыше избы, устремлённой в небеса. Все это «великая значная эпопея исходу мира и назначению человека». Тем не менее крестьянство, по сути, было оболгано в силу непонимания со стороны интеллигенции. Не случайно Есенин как раз и упрекал за это успешных крикливых поэтов-имажинистов, у которых не было «чувства родины».

Как известно, в 30-е годы все поэты с «чувством родины» были расстреляны. Первым погиб не знакомый лично с Есениным, но очень его любивший, самый молодой из Есенинской плеяды Павел Васильев, яркий, мощный, неповторимый. Вслед за ним были расстреляны: Иван Приблудный с сыном Есенина — Георгием, Сергей Клычков, Николай Клюев, Василий Наседкин, Пётр Орешин. Поэты Есенинского круга оказались лишними в новой России, где проводилась вполне определенная политика. Идеологическая борьба по всем фронтам шла не на жизнь, а на смерть!

Что касается так называемой предсмертной записки Есенина, то она публиковалась в двух вариантах: в беловом, без помарок, пятитомном собрании сочинений поэта, изданном при участии сестры — Екатерины Александровны, и молодого есениноведа Юрия Львовича Прокушева в 1961-м и переизданном в 1967 году в издательстве «Художественная литература», а также в черновом варианте с многочисленными помарками, который широко известен. Одно наличие двух вариантов наводит на мысль о махинациях, о чем справедливо писал Николай Фёдорович Астафьев, столкнувшись с изданием 1967 года.

Кроме того, нельзя не обратить внимания на тот факт, что текст «До свиданья, друг мой, до свиданья…» созвучен другим стихотворениям поэта, например: «Мы теперь уходим понемногу…», написанном в 1924 году в связи с преждевременной кончиной Александра Ширяевца, а также строкам из «Персидских мотивов», написанным в 1925 году. Вспомним: «До свиданья, пери, до свиданья…», а также «Ну и пусть умру себе бродягой!/ На земле и это нам знакомо».

Кровавый автограф, казалось бы, свидетельствует о суициде. Но Есенин и раньше писал стихи кровью. Так, по свидетельству Нины Табидзе, все стихотворение «Поэтам Грузии» Есенин написал кровью. Видимо, так поэт попытался подчеркнуть значимость сказанного.

В 2005 году, в преддверии писательского пленума в Рязани, приуроченного к юбилейной дате Сергея Есенина, архиепископ Рязанский и Касимовский Павел (Пономарев), в будущем экзарх всея Беларуси, призвал с амвона храма всех молиться за убиенного поэта. Чуть позже в узком кругу он рассказал о том, что Церковь располагает правдой об убийстве Сергея Есенина благодаря тому, что один из убийц принёс покаяние на исповеди. Но дождёмся ли мы покаяния от тех, кто так изощренно скрывает правду о мученической кончине самого преданного сына России?

Наталья СИДОРИНА

«Русский Вестник» 16.01.2021 г.