Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58829723
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
22793
39415
152690
56530344
883545
1020655

Сегодня: Март 28, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

ЗАХАРОВ-МЭНСКИЙ Н.Н. Только несколько слов...

PostDateIcon 31.01.2011 14:39  |  Печать
Рейтинг:   / 3
ПлохоОтлично 
Просмотров: 7937

Н. Н. Захаров-МэнскийН. Н. Захаров-Мэнский

ТОЛЬКО НЕСКОЛЬКО СЛОВ…

То, что мне хочется сказать сегодня, отнюдь не является ни исчерпывающими воспоминаниями современника, ни критическим очерком внимательного исследователя, отнюдь, это только несколько слов, несколько слов о человеке, любившем и любимом, страдавшем и надеявшемся, всю жизнь страстно мечтавшем о славе и нашедшем ее, увы, только после смерти и только на один год. Сейчас этот год, год беспримерной популярности Есенина, окончился, и я не буду пророком, если скажу здесь, что ближайшие 365 дней будут низведением с пьедестала этого во многом переоцененного, но все же исключительного и неповторимого лирика последнего десятилетия. Появившийся в № 1 и 2 «Красной нивы» рассказ В. В. Вересаева («Собачья улыбка»)1, понятный даже и для непосвященного, — несомненное доказательство правильности моего утверждения.
Странна была судьба Есенина. Целый год мы жили под каким-то гипнозом этого имени, сотни поэтов посвятили ему стихотворения; неразумные подражатели кончали самоубийством, повторяя его стихотворения; о нем, о котором при жизни было написано только несколько статей, написали тома; критики переспорили друг друга на диспутах, доказывая то, что для всякого и без них было понятно и ясно; Приблудные, Ковыневы, Наседкины — «ты их имена, Господи, веси» — перепели его стихотворения; барышни, никогда не читавшие Есенина, влюбились в его фотографию, и даже обыватели, которым решительно все равно, что кругом них происходит, читающие Шеллера-Михайлова, Вербицкую и Арцыбашева, даже они со злорадством произносили имя Есенина: «Вот, мол, тебе, Советская власть, и кукиш с маслом». При чем тут, собственно говоря, был кукиш и при чем Советская власть, так, в сущности, и осталось невыясненным, но факт остается фактом — даже они заинтересовались Есениным и упивались безграмотнейшей подделкой под него — «Письмом к Д. Бедному»2, от которой бы до ушей покраснел бедный Сережа. А сколько появилось его друзей, приятелей, товарищей?! Всякий, с кем Сергей выпил бутылку пива или кого матерно выругал в пьяном виде, стал писать о нем воспоминания: Есенин, мол, сказал — «ты да я, умрем»… — и т. д. и т. д. Уже на первом вечере его памяти в Камерном театре, куда сошлись все так хорошо знавшие и так любившие его как человека, какой-то разбитной юноша читал о нем безграмотное стихотворение, в котором так больно резало — «Сережка… Гармошка…». Каким бы матом огрел Сергей этого юношу! Откуда-то из всех нор повылезла прятавшаяся там пошлость — и ну делить посмертную славу покойного… Кто только о нем не писал, что только о нем не писали… И как бы эпиграфом выходкам всех этих ругателей и хулителей — десяток книжечек А. Крученых3; и как бы эмблемой ко всему этому — никому-никому не ведомый в литературе и искусстве юноша, который играет первую скрипку на всех юбилеях и похоронах знаменитостей, с которыми (как, например, с Есениным) едва ли был знаком при их жизни.
Я не был ни близким другом, ни закадычным его приятелем4. И в жизни, и в литературе мы шли с ним разными дорогами, но мне привелось в продолжение семи лет, часто почти ежедневно, часто с большими или меньшими перерывами, наблюдать дни и дела Сергея. Мы встречались в семнадцатом году5 в «Кафе Четырех Бурлюков у Настасьинского переулка», как всегда называли «Кафе поэтов» (Бурлюка, Гольцшмидта, Маяковского и Каменского), в помещении бывшей прачечной на Тверской в Настасьинском переулке, рядом со зданием ломбарда. Здесь, по ночам, мы читали стихи, пели и говорили об искусстве… Хорошее было время. Бывало — на Тверской стрельба и ходят патрули, на Дмитровке в Купеческом клубе подвизаются анархисты, а мы слушаем «Облако в штанах» в неподражаемом исполнении самого Маяковского, острое слово об искусстве умнейшего Давида Бурлюка и горланим песенку кафе:

Ешь ананасы, рябчиков жуй,
День твой последний приходит, буржуй!..6

Здесь я познакомился с Есениным. Он часто бывал в кафе. Приходил с С. Клычковым, садился в угол к стене, почти всегда молчал (говорить Сергей вообще не умел, да и не любил) и только изредка читал, и как всегда прекрасно, свои стихотворения. Сергей читал не по-актерски, но тот, кто слышал его самого, не захочет слушать его стихи в исполнении даже самого раззнаменитого артиста. О нем говорили — приличный поэт, подает надежды, и только… Помню, когда приехал Ивнев, какой знаменитостью он показался нам, молодежи, как он совершенно затмил Есенина. Не говоря уже о И. Северянине, которого торжественно чествовали футуристические киты, даже К. Липскеров, С. Рубанович, даже Влад. Королевич были в то время и популярнее и известнее Есенина. Через год открылся Союз поэтов в кафе «Домино», на Тверской, 18. Мы с Есениным были выбраны в один из первых президиумов. Заседаний Сергей не посещал, и вообще, как и всякий большой художник, он был никудышным общественным деятелем. Это было время расцвета имажинизма. Помню номера «Советской страны», где впервые появилась декларация и мариенгофовские «подштанники»7; самого Мариенгофа, прилизанного и любезного, которого наборщики неуклонно переделывали в «Марлингофа» на афишах союза; Кусикова в феске и с Георгием в петлице; в то время вершителя судеб союза — Шершеневича… В союзе Сергей выступал очень часто, почти ежедневно; книжки его, выпускаемые Артелью художников слова, с смешной датой «II год I века», а впоследствии комическими издательствами «Чи-хи-Пихи» и «Имажинисты», — всегда были для нас, молодежи, большим праздником. Подарив мне одну из книг, он подписал: «Милосердной сестрице русских поэтов»8 (я был в то время секретарем союза), и так меня звал Сергей до самого последнего времени. Не помню я ни дебошей Сергея в это время, ни пьянства. Все это пришло после, главным образом после знаменитой поездки с Айседорой Дункан. Сергей участвовал и во всех больших выступлениях союза. Вечера эти обычно устраивались в Политехническом, в большой аудитории № 1. Сюда-то когда-то они с Мариенгофом и явились в цилиндрах, и здесь-то и разыгрался инцидент, не раз рассказанный многими вспоминателями, когда В. Брюсову пришлось утихомиривать взбунтовавшуюся против Есенина публику9. А сколько триумфов его помнит эта аудитория. Помню я и пресловутый суд над имажинистами10, и альманах № 1 со стихами Есенина, и многое-многое другое… Потом — его сближение с Дункан. Что было между ними общего? Я не раз задавал себе этот вопрос и всегда отвечал — «имя». И он и она — «знаменитости». Не мог Есенин быть мужем простой смертной, подавай знаменитость, подавай шумиху в газетах, поездку в Берлин на аэроплане, в Америку; мне рассказывали, что где-то они на русской тройке из одного государства в другое жарили; триумфы, чудачества, пьянство. Мне рассказывали, что остроумнейший из белогвардейских поэтов Л. Г. Мунштейн (Lolo) так встретил приезд этой четы в Германию стихотворным приветствием в «Руле»11:

Не придумаешь фарса нелепее.
Вот он, вывоз сырья из Совдепии —
Вот восторг образованных стран,
С разрешения доброго Ленина
Привезла молодого Есенина
Не совсем молодая Дункан!..

Потом он вернулся: как-то сразу осунувшийся, как-то сразу постаревший и другой. Мы встретились в «Домино», я возился в то время с вечером в пользу голодавшего Спиридона Дрожжина12. Сергей страшно заинтересовался судьбой старика: «Ты бы, милосердная сестрица, сборник, сборник бы надо, я стихи дам… Что вечер… вечер провалится, не соберешь ничего…» Вечер действительно, несмотря на участие всей литературной Москвы, провалился: публики было до обидного мало.
Потом пошли тяжелые встречи. Мне не хочется вспоминать о них, к чему?.. Пресловутое дело «четырех поэтов»13, два суда — в ЦБ и в Доме печати; кутежи, пьянство, дебоши, скандалы. Кто не знает всего этого? Милиционер на похоронах и тот говорил мне: «Поэта Есенина мы хорошо знаем. Нам и товарищ комиссар заказал, коли, мол, пьяного поэта Есенина приведут, так гоните скорее, с ним хлопот не оберешься»… Я был свидетелем многих скандалов Сергея. Бывало, дежуришь по клубу Союза поэтов и только Бога молишь, как бы Есенин после часу ночи не приехал. Один его дебош — драку с Б. Глубоковским — я и теперь с ужасом вспоминаю. Ночь, в кафе пьяная публика, и Сергей, с разодранной рубашкой, кричит что-то несуразное, пьяное, больное; Глубоковский, замахнувшийся стулом, тоже пьяный, под кокаином, а перед Сергеем бросившийся на колени, протягивающий какую-то икону и вопиющий: «Сереженька, во имя Бога!..» — Клюев14. Нет, не хочу вспоминать… Только пьяный угар и невменяемость могли довести до такого состояния этого хорошего, милого кудрявого поэта. В последний раз я видел его за несколько дней до смерти, в кафе «Капулер». Он шел в кино с С. А. Толстой и сестрой Катей. Если не ошибаюсь, они шли на «Михаэля» — превосходную инсценировку романа Банта15. Это снова был прежний Сережа, тихий и милый, грустный немного, и эти полчаса, проведенные с ним в последний раз, останутся навсегда для меня дорогим воспоминанием. Потом эта смерть и стихотворение, такое непонятное… То ли это розенкрейцерство, которым будто бы интересовался Сергей, ведь чем же иным можно объяснить слова:

В этой жизни умереть не ново,
Но и жить, конечно, не новей…

То ли?!! Нет, нельзя догадываться о том, что укрыто завесой смерти, не будем… Но что меня всегда удивляло, так это приписываемый Сергею атеизм; критики наперебой хотели доказать, что Есенин отказался от религиозности своих первых книг. Думается, что это не так, и вот пример: едва ли многие знают, что умерший поэт А. Ширяевец, который был погребен по гражданскому обряду16, перед этим, и при ближайшем участии С. Есенина, был отпет священником с соблюдением всех церковных обрядов. «Венчик мы ему под подушечку положили, радостно рассказывал Сергей. — Поп спрашивает, почему красный гроб, а мы говорим — поэт покойный был крестьянским, а у крестьян: весна красная, солнце красное, вот и гроб красный…» Мне кажется, эта несомненно бывшая у Есенина вера во что-то загробное много(е) объясняет и освещает и в его творчестве, и в обстоятельствах его смерти. Впрочем, кому дано разгадать вечную тайну жизни и смерти? Этот год будет годом его развенчания, хоть и не пророк я — пророчу… а потом — потом, когда мы сможем беспристрастно подойти к его поэзии, мы, быть может, оценим по заслугам этого незабываемого лирика ярчайших лет, пережитых Россией. А пока «до свидания, друг мой, до свидания»; пусть твои слова закончат эти несколько строк человека, который всегда считал твою поэзию лучшим достижением литературы эпохи Великой Русской Революции.

1927

ПРИМЕЧАНИЯ

Захаров-Мэнский Николай Николаевич (наст, фамилия Захаров; 1895 — после 1940) — поэт, критик, активный участник литературной жизни Москвы первых послеоктябрьских лет. Согласно известному словарю «Писатели современной эпохи» (М., 1928; репринт — М., 1992), шесть лет работал в правлении Всероссийского союза поэтов (ВСП), основал группы «Литературный особняк» и «Неоклассики», а также литературную студию ВСП, преобразованную затем в Высшие государственные литературные курсы. В 30-е гг. отбывал срок в Казахстане. Был выпущен из лагеря и пытался в 1940 г. вернуться в литературу (см. его письмо в Союз писателей СССР — РГАЛИ). После этого следы Н. Н. Захарова-Мэнского теряются; по неподтвержденным сведениям, дожил до начала 1960-х гг. Воспоминания публикуются впервые по авторизованной машинописи (ГЛМ).

1 Вересаев В. Собачья улыбка // Красная нива. 1927. Ms 1. 2 янв. С. 1-4; № 2. 9 янв. С. 6-7.
2 Автором этого сочинения был журналист Н. Н. Горбачев (см. наст, изд., кн. 3, раздел III, п. 175).
3 Резко отрицательную оценку этой «продукции номер такой-то» (так сам автор помечал свои книжечки) В. В. Маяковским см. в кн. 3 наст, изд., с. 440.
4 Об этом свидетельствует также ироническое упоминание переиначенной фамилии мемуариста в письме Есенина А. Кусикову от 7 февраля 1923 года (наст, изд., кн. 3, раздел I, п. 155).
5 Точнее, с весны 1918 г.
6 Автор двустишия — В. В. Маяковский.
7 Из поэмы А. Мариенгофа «Магдалина» (газ. «Советская страна», 10 февр. 1919).
8 Книга с этой надписью неизвестна.
9 См., например, воспоминания И. Н. Розанова и комментарии к ним в наст. кн.
10 Состоялся 4 ноября 1920 г. в Большом зале консерватории.
11 «Газ. «Руль», Берлин, 1922, 21 мая, под заглавием «Сырье (экспромт)»; здесь цит. автором воспоминаний по памяти.
12 Дата этого вечера пока не установлена.
13 Документы, связанные с этим «делом», см. наст, изд., кн. 3.
14 «См. об этом также одно из писем Клюева (наст, изд., кн. 3, с. 61-62.)
15 «Роман датского писателя Г.-И. Банта «Михаэль» неоднократно издавался в рус. пер. в 1910-е гг.
16 «А. Ширяевец был похоронен на Ваганьковском кладбище 17 мая 1924 г.


«Русское зарубежье о Сергее Есенине. Антология.» М.: Терра — Книжный клуб, 2007.

Комментарии  

0 #3 RE: ЗАХАРОВ-МЭНСКИЙ Н.Н. Только несколько слов...Наталья Игишева 19.04.2017 19:56
Громогласно возмущаясь тем, что «всякий, с кем Сергей выпил бутылку пива или кого матерно выругал в пьяном виде, стал писать о нем воспоминания» (и заодно подспудно этим намекая, что такой стиль общения для поэта был вполне обычен) Захаров-Мэнский сам себя высек еще почище, чем унтер-офицерша из «Ревизора». Сколько я ни читала воспоминаний о Есенине – ничего такого не встречала. Кто-то, правда, может возразить, что этим Захаров-Мэнский хочет сказать, что писать о Есенине вправе были только люди, хорошо последнего знавшие. Пусть так (хотя лично я с этим не согласна: интересные сведения можно найти и у случайных встречных – как, например, у Витковича; а вот иные люди, знавшие Есенина близко, лучше бы бумагу попусту не марали – как, к примеру, Бениславская или Клюев), но тогда возникает уже другой вопрос: по какому же в таком случае праву взялся писать такие воспоминания сам Николай Николаевич, если, по своему же собственному признанию, приятелем Есенина не был?
Цитировать
0 #2 RE: ЗАХАРОВ-МЭНСКИЙ Н.Н. Только несколько слов...Наталья Игишева 24.02.2017 19:01
Чиковани в своих воспоминаниях рассказывает, как Есенин разнял и пристыдил подравшихся грузинов. И Болдовкин, в общем и целом изображающий Сергея Александровича буйным пьяницей (в полном соответствии с советскими штампами), все же написал, как тот, находясь на свадьбе у своего двоюродного брата, весьма изящно утихомирил пьяное хулиганье, нарывавшееся на драку. Но разве ж такие поступки свидетельствуют не то что о склонности к физической агрессии, а даже и просто о конфликтности? Хотя… В драку человека можно втянуть и помимо его воли, просто вынудив защищаться (во всяком случае, если известно, что он не жесток и зачинщика побьет ровно настолько, чтобы отбить тому охоту наскакивать), а потом подать случившееся общественности в нужном свете. А может быть и так, что человек просто оказался не в то время не в том месте и был вынужден защищаться от нападения просто хулиганского (как, сдается мне, и произошла описанная тут драка с Грибовским – если это, конечно, не выдумка чистой воды).
Цитировать
0 #1 RE: ЗАХАРОВ-МЭНСКИЙ Н.Н. Только несколько слов...Наталья Игишева 07.11.2016 20:40
В 1924-1925 гг. Есенин систематически месяцами отсутствовал в Москве, так что, представляя дело таким образом, как будто бы после возвращения из-за границы Сергей Александрович постоянно находился в поле его зрения (и, соответственно, пьянствовал и дебоширил на его глазах), Захаров-Мэнский , мягко говоря, лукавит (уж хоть бы написал для правдоподобия, какое облегчение испытывал, когда Есенина в Москве не было и можно было не опасаться его пьяных бесчинств). А что до «дела четырех поэтов», о деталях которого Николай николаевич предпочел стыдливо умолчать, то оно как раз-таки опровергает расхожие представления о Есенине как забулдыге и психобандите: зачем бы надо было устраивать НАСТОЛЬКО явную и надуманнную провокацию, от которой за целую версту несет заказухой, если бы дело на опального поэта можно было завести на вполне законных основаниях в виде последствий его дебошей – скажем, за нанесение кому-нибудь имущественного ущерба или телесных повреждений?
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика