Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58887946
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
31526
49490
210913
56530344
941768
1020655

Сегодня: Март 29, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

МАЙСКИЙ И.М. Воспоминания

PostDateIcon 19.10.2016 19:19  |  Печать
Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Просмотров: 3353

MayskiyМайский Иван Михайлович (настоящие имя и фамилия — Ян Ляховецкий),  1884 – 1975, советский дипломат, историк, публицист.
Активный участник революционного движения. С 1908 по 1917 г. жил в эмиграции. В 1924 г. в Ленинграде редактировал журнал «Звезда». Встречался с Есениным во время его работы над поэмой «Песнь о великом походе».
С 1932 г. И.М. Майский на дипломатической работе (посол в Англии, затем зам. Наркома иностранных дел). Автор работ о дипломатии. Академик с 1946 г.



   Сергей Есенин…

   Он жил постоянно в Москве, но довольно часто наезжал в Ленинград и тогда всякий раз заходил в редакцию «Звезды». Отношение у меня к Есенину было очень сложное и противоречивое. Конечно, меня глубоко привлекал к нему его могучий поэтический талант. Меня трогало и его чисто человеческое обаяние в минуты, когда торжествовали лучшие стороны его натуры. И одновременно Есенин отталкивал меня от себя своими вывертами, пьяным ухарством, беспечным бездумьем. Общаясь с ним, я все время ощущал, почти зримо видел внутреннюю расколотость поэта, не сумевшего духовно перескочить из одной исторической эпохи в другую. Он так и застрял на острой грани двух эпох. Есенин был похож на драгоценную вазу с глубокой трещиной, которая при ударе давала какой-то странный, надорванный звук. Скажу откровенно: в те дни я не думал, что конец Есенина так близок (всего лишь год отделял его от самоубийства), но всякий раз, как я его видел, мне приходило в голову, что это одна из наиболее трагических фигур в истории русской литературы…

   Два эпизода запечатлелись у меня в памяти в связи с именем Есенина. Оба относятся к лету 1924 года.

   Как-то в редакцию совершенно неожиданно явился Есенин. Он был без шляпы, в рваной ситцевой рубашке, в легких, тоже рваных штанишках и в стоптанных туфлях на босу ногу — ни дать ни взять босяк с Хитрова рынка. От него сильно пахло спиртом. Видно было, что он очень навеселе.
   — Вот стишки принес, — произнес нараспев Есенин. — Не напечатаете ли?
   Он вытащил при этом из кармана несколько полу-смятых листков бумаги и сунул их мне.
   Я быстро пробежал листки. Блестящий талант играл в каждой строчке, но все это были творения в стиле «Москвы кабацкой».
   — Напечатаете? — спросил Есенин, когда я кончил читать.
   — Нет, не напечатаю,— ответил я,— но готов дать вам аванс… Как-нибудь сочтемся в будущем. Только за деньгами прошу дня через два, когда окончательно придете в себя.
Есенин ушел и через несколько дней возник опять в редакции все в том же босяцком наряде, но трезвый и хмурый. Он получил обещанный аванс и потом зашел ко мне попрощаться: в тот вечер он уезжал в Москву. Мы с ним долго разговаривали. Я доказывал, что талант, особенно большой талант, требует ответственного к себе отношения: он не индивидуальная, а общественная ценность. Есенин то соглашался, то вставал на дыбы.
   Потом мы вышли из редакции и прошли к Неве. Сели на скамейку против Медного Всадника. Я убеждал Есенина написать что-нибудь достойное и его таланта, и нашей великой эпохи. Я спрашивал: неужели его как поэта не вдохновляет мысль о том, что русский народ, словно Илья Муромец, встал и пошел вперед, да так пошел, что сразу обогнал все другие страны и народы? Ведь это грандиозный, героический взлет, каких еще не было в истории! Есенин молча слушал меня, потом взглянул на могучую статую Петра и как-то отрывисто бросил:
   — Подумаю.
   Есенин уехал в Москву и месяца полтора не давал о себе знать. Потом неожиданно вновь появился в редакции «Звезды». Я посмотрел на него и ахнул: передо мной стоял красивый юноша, «как денди лондонский одет»… Изящный летний костюм, прекрасные желтые ботинки, модная панама, волосы напомажены и издают какое-то изысканное благоухание…
   — Вот привез вам кое-что, — начал Есенин, — но еще не совсем отделано… Поработаю несколько дней здесь, в Ленинграде… Потом принесу.
   Действительно, примерно через неделю Есенин, все такой же великолепный, снова появился в редакции и несколько торжественно протянул мне довольно толстую рукопись. Я развернул и прочитал в заголовке «Песнь о великом походе». Есенин начинал свой сказ с Петра Великого, эпоха которого, видимо, представлялась ему созвучной нашим дням, а затем переходил к событиям гражданской войны и интервенции. В ярких красках поэт рисовал грандиозную борьбу «кожаных курток» против старого мира и так писал о Красной Армии:

«Красной Армии штыки
В поле светятся.
Здесь отец с сынком
Могут встретиться.
За один удел
Бьется эта рать,
Чтоб владеть землей
Да весь век пахать.
Чтоб шумела рожь
И овес звенел,
Чтобы каждый калачи
С пирогами ел».

   Поэма Есенина мне очень понравилась, и я сразу же сказал:
   — Пойдет в ближайшем номере. («Песнь о великом походе» появилась в № 5 «Звезды» за 1924 год.)
   Есенин весь как-то просветлел, а потом… сразу же попросил заплатить ему гонорар. Я согласился. С какой-то почти детской резвостью Есенин побежал в кассу за получением денег, вернулся в редакцию и долго благодарил меня за «отзывчивость».
   Прошло несколько дней. Есенин не появлялся. Однажды я сидел в редакции и правил какую-то рукопись. Вдруг дверь отворилась, и в мой кабинет, нерешительно озираясь, вошел странный человек. По лицу, манерам, костюму видно было, что незнакомец не имеет никакого отношения к литературному миру. Уставившись на меня, он спросил хриплым голосом:
   — Как бы мне повидать тут товарища Майского?
   — Я именно и есть товарищ Майский,— ответил я.— А в чем дело?
   — Я вам записку принес.— И незнакомец передал мне клочок смятой и грязной бумаги.
   Я разгладил записку. На ней почерком Есенина было написано: «Дорогой Иван Михайлович, выручай! Не выпускают. Пришли 100 рублей. Сергей».
   Я невольно вскипел.
   — Где он сейчас находится? — накинулся я на человека, принесшего записку.
   — Там…— ответил он и как-то неопределенно махнул в сторону рукой.
   Я подверг посланца тщательному допросу и в конце концов выяснил, что Есенин сидит в одном из притонов, которые в те нэповские времена еще существовали в Ленинграде, что он там пропился и задолжал и что «хозяйка» притона не выпускает его, пока он не расплатится.
   Отправлять сто рублей (тогда это была крупная сумма) с этим подозрительным типом я не считал возможным. Однако действовать надо было быстро. Я тут же, в Ленгизе, раздобыл необходимые деньги, забрал с собой одного из служащих, отличавшегося высоким ростом и большой физической силой, и скомандовал посланцу Есенина:
   — Вези нас туда!
   Посланец был явно смущен, но не решился ослушаться. Мы взяли на Невском извозчика и спустя полчаса входили в большой полутемный зал с плюшевой мебелью и какими-то золотыми разводами на стенах. Едва мы переступили порог, как из угла ко мне бросился Есенин. Но в каком виде! На нем была какая-то пестрая рубашка, белые кальсоны и тапочки на босу ногу. Волосы взъерошены, лицо бледное и испитое.
   — Ну, слава богу, вы приехали! — воскликнул Есенин. — Я не смел вас просить об этом.
   Появилась «хозяйка» с громким голосом и крепкими кулаками. За ней шел высокий мужчина, похожий на трактирного вышибалу.
   Я объяснил «хозяйке» цель нашего визита. С льстивой улыбкой она заявила, что не будет иметь никаких претензий к «Сереже», как только он уплатит «долг чести». Так именно и сказала: «долг чести». Я мысленно выругался, но что было делать?
   Несколько минут спустя Есенин ехал со мной на извозчике. На нем был затрепанный костюм с чужого плеча — узкий и короткий, который соблаговолила дать ему «хозяйка». Мне очень хотелось сказать Есенину то, чего он заслуживал, но я взглянул на него и не решился…
   Я чувствовал к нему и тревожную любовь и острую боль. Мне был бесконечно дорог этот бледный, осунувшийся юноша, в котором так ярко горел большой, искрометный талант…
   Я высадил Есенина у дома, где жили его друзья, и вернулся в редакцию.
   Больше Есенина я не встречал.


Майский И.М. Б. Шоу и другие. Воспоминания. М.: Издательство «Искусство», 1967.

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика