Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58833189
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
26259
39415
156156
56530344
887011
1020655

Сегодня: Март 28, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

ФАЙНШТЕЙН Л. Сергей Есенин в Баку (1924-25 г.)

PostDateIcon 31.01.2011 20:33  |  Печать
Рейтинг:   / 4
ПлохоОтлично 
Просмотров: 7381

Лев Файнштейн

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН В БАКУ

(1924—25 г.)

I. «БАКИНСКИЙ РАБОЧИЙ»

В первые же дни приезда в Баку — летом 24 года — Есенин пришел в редакцию «Бакинского Рабочего». Напряженное любопытство, с которым ждала его вся редакция, с новой силой охватившее его в провинциальной обстановке, ощущение собственной значительности — все создало этому первому «визиту» обычную в подобных случаях атмосферу неловкости и натянутости. Отсидев положенное время в редакторском кабинете, Есенин вышел в обще-редакционные комнаты и вел тягучие и нудные, с длинными паузами и гмыканьем разговоры о Москве, о литературе и т. п. Все притихли и слушали. Лишь изредка Есенин невольно разряжал атмосферу — улыбкой, взглядом, просто сказанным словом.
Однако скоро Есенин стал своим человеком в редакции «Бакинского Рабочего». Он заходил ежедневно: иногда просто так, поболтать, иногда с новыми стихами. Он прохаживался по редакции, подсаживался к машинистке и грустно, нараспев, по-есенински, диктовал стихи. Особенно запомнилось мне (я сидел неподалеку), как он диктовал «Отговорила роща золотая». Позже я не раз слыхал это стихотворение в его же чтении, но уже не так.
В редакции Есенина полюбили и баловали. Чувствовал он себя тут настолько свободно, что однажды даже пришел с балалайкой и, заломив шляпу на затылок, ходил от стола к столу, напевая под собственный аккомпанемент свои любимые рязанские частушки…
Стихов его в «Бакинском Рабочем» печаталось много — большинство впервые или одновременно с «Красной Новью». И позже, из Москвы, он часто посылал новые стихи в «Бакинский Рабочий».

II. «ВАСЬКА»

Чуть ли не с первого дня появления Есенина в Баку его стал почти неотступно сопровождать своеобразный «секретарь», как его называли, — Васька. Жизнь Есенина в Баку была тесно с ним связана, и поэтому стоит остановиться на нем подробнее.
Васька был шустрый, прожженный парень, типичный продукт бакинской улицы. С виду ему было лет шестнадцать-двадцать, или около того. Образования — никакого (читать и писать, впрочем, Васька, кажется, умел). Несмотря на все это и на то, что о поэзии вообще, а о роли в ней Сергея Есенина в частности, Васька и понятия не имел — предан он был Есенину до чрезвычайности. Познакомились они, по Васькиным рассказам, следующим образом: в одну биллиардную, где Васька был свой человек, пришел пьяный  Есенин и пожелал играть на биллиарде. Васька решил «подработать». Выиграв несколько партий, Васька убедился, что партнер его никакого понятия не имеет о биллиарде. Но движимый каким-то самого его удивившим чувством, Васька взял его под-руку, вывел на улицу и, узнав адрес, на извозчике отвез домой.
С этих пор Васька остался при Есенине, дневал и ночевал у него. Так как Васькины средства к существованию были очень неопределенны, он почти целиком перешел на иждивение Есенина. Но зато и был ему самой добросовестной и в сущности необходимой нянькой. Васька присутствовал при всех почти попойках, но пил исключительно нарзан. Пьяного Есенина отвозил домой, раздевал и укладывал в постель, заботился о ванне, белье. Васька знал, где, когда и зачем Есенину нужно быть, и зачастую на этом основании удерживал его от пьянства. Есенин тоже привязался к Ваське, хотя и не всегда доверял ему. Он даже брал Ваську с собой в Тифлис, думал взять и в Персию. Недавно еще, незадолго до смерти, Есенин интересовался Васькиной судьбой и просил своих бакинских друзей о нем позаботиться.

III. «НОВАЯ ЕВРОПА»

Есенин жил в гостинице «Новая Европа» на шестом этаже. Дома бывал редко, но лучшие мои воспоминания, — именно об Есенине дома. Обстановка была, конечно, походная: раскрытый чемодан, раскиданные галстуки, под столом винные бутылки, на столе недопитые стаканы, объедки, бутылочка нашатырного спирта, который Есенин часто нюхал, чтобы протрезвиться, и на каком-нибудь видном месте — американская резина для гимнастических упражнений. Кто бы ни пришел, Есенин почти всегда предлагал ему испытать силы на этой резине, затем брался сам, и если удавалось кого-нибудь перещеголять, был страшно доволен.
В скверном настроении Есенин редко сидел дома. Дома же был почти всегда в каком-то особенном, мягком и светлом настроении. Собиралось два-три человека. Есенин говорил, что ему нечего делать в Москве, что он обязательно хочет в Персию, рассказывал о разрыве с имажинистами, о доме, о родных… Иногда читал стихи.
Во второй приезд он останавливался уже у кого-то из друзей.

IV. «СКАНДАЛЬНЫЙ ПИИТА»

Слава «хулигана» и «скандалиста», упрочившаяся за Есениным, была преувеличена, может быть, даже им самим. Такое, по крайней мере, у меня создалось впечатление в Баку. Бывали, правда, и скандалы и драки, но лишь тогда главным образом, когда Есенин пил один и с ним не было никого, кто бы мог его удержать. В таких случаях он как-то  особенно «зло» напивался, и сговориться с ним было трудно.
Бывали скандалы и в гостях, когда какое-нибудь семейство любителей отечественной поэзии приглашало Есенина и почитало своей священной обязанностью напоить его. Такие вечера кончались обычно нарочито громогласной и отборной матерщиной при дамах, поспешным «уводом» Есенина и «благородным» возмущением хозяев. Но в подобных случаях трудно не принять сторону поэта.
В общем же Есенин вел безалаберный образ жизни. Днем гулял, заходил в редакцию, хлопотал о визе в Персию, а вечером сидел в кабачке с компанией приятелей. И было совершенно непонятно, когда же Есенин писал или, по крайней мере, записывал стихи, между тем как многие из лучших стихотворений относятся именно к этому периоду.
Из «пьяного» времяпрепровождения мне особенно запомнились три случая.
Первый — когда мы в первый день моего с ним знакомства сидели в кабачке «Дарданеллы». Под звуки кабацкого оркестра Есенин читал только что написанную «Русь советскую».
Второй — небольшой компанией мы зашли в третьеразрядный ресторанчик. Он оказался переполнен, и пришлось повернуть. Уже у выхода мы услыхали окрик: «Сергей Александрович!». Оказывается, гармонист, заменявший здесь оркестр, играл раньше в каком-то московском ресторане и знал и помнил Есенина. В ресторанах к Есенину вообще очень быстро привыкали. У него была излюбленная, распространенная одно время песенка — «C’est mon homme». В одном из ресторанов уже со второго посещения оркестр всегда встречал Есенина этим мотивом.
Третий запомнившийся случай — день рождения Есенина в 1924 году. Мы были в ночном ресторане-кабарэ. Есенин был уже сильно пьян, когда Владимир Хольцшмит (о нем ниже) вышел из публики на эстраду и объявил, что «здесь присутствует величайший русский поэт Сергей Есенин, которому сегодня исполнилось тридцать лет». Поднялся шум, крики «просим» и т. п. Есенин, еле держась на ногах, вышел на эстраду и прочел «Москву кабацкую». Публика шумела, а какой-то неизвестный растроганный гражданин подходил к Есенину целоваться… Есенин и в трезвом виде редко отказывался читать стихи. Помню, однажды вечером Есенину захотелось покататься на лодке. Мы поехали, а когда возвратились, — нас встретила группа драмстудийцев, человек 15, с непреклонным намерением упросить Есенина читать. Есенин темной и теплой восточной ночью у самого моря читал «Москву кабацкую» и «Письмо к матери».

V.  ВЛАДИМИР ХОЛЬЦШМИТ

Владимир Хольцшмит — «футурист жизни», одно время директор (или содиректор) московского «Кафэ поэтов».
Силач, наркоман, гипнотизер, он разъезжал по Советскому Союзу, читал лекции об «искусстве жить», публично занимался гипнозом и публично же в подтверждение своих теорий ломал у себя на голове толстенные доски и гнул железные брусья. Своевременно его правильно «оценили» крупные провинциальные и даже, кажется, столичные газеты, но он этим нимало не смущался. Этот самый Хольцшмит приехал в Баку, когда там был Есенин. Остановился он тоже в «Новой Европе». Я с Хольцшмитом случайно познакомился. Сказал о нем Есенину. Поэт ответил, что Хольцшмита знает, но остался к известию о его приезде совершенно равнодушен. Поэтому я был чрезвычайно поражен, когда, придя однажды вечером к Есенину, застал его лежащим на кровати, мирно обнявшись и беседуя с Хольцшмитом. Оба они были в каком-то странном состоянии (как утверждал потом Васька — накурились опиума). Мирная, как мне сначала показалось, беседа сводилась к следующему:
Х о л ь ц ш м и т. Сережа! Ты мне друг. Зачем на этой вешалке шесть крюков? Пусть будет пять.
Слезает с кровати, подходит к вешалке и без всякого труда выдергивает один крюк.
Е с е н и н. Конечно, конечно. Ты очень сильный. Но только человеческий ум сильнее. На твоей стороне сила, на моей — индустрия.
Х о л ь ц ш м и т. Сережа! Ты великий человек. Великий ум и великий талант. Вот посмотри, что я сейчас в честь тебя сделаю.
И выгибает толстый железный прут в раме кровати.
Е с е н и н. Да, но на моей стороне индустрия. Вот я сейчас выну из заднего кармана одну штучку — чик, и нет всей твоей силы…
Я не на шутку обеспокоился. В заднем кармане у Есенина действительно   находилась «индустрия» — браунинг. К счастью, дело не пошло дальше бессвязного, бредового  разговора…
Позже Есенин разъяснял мне эту «историю». Оказывается в бытность Хольцшмита директором «Кафэ поэтов», он как-то не впустил туда чрезмерно пьяного поэта, и Есенин, обиженный, кинулся на него «с ножиком». При встрече в Баку «из страха» якобы Хольцшмит устрашал Есенина своей физической силой, а Есенин предостерегал его намеками на «индустрию»…
Это, однако, не помешало на следующий день появиться афишам о совместном выступлении «поэта жизни» В. Хольцшмита и «поэта слова» Сергея Есенина (этого, вероятно, Хольцшмит и добивался). Вечер, к счастью, все же не состоялся, благодаря ненастной погоде. Потом Есенин с Хольцшмитом встречался еще несколько раз и даже, как рассказывают, читал однажды стихи в окраинном мусульманском кино, где Хольцшмит демонстрировал свою мускулатуру.

VI. ВЕЧЕР В УНИВЕРСИТЕТЕ

Явился как-то к Есенину представитель студенческой организации и предложил устроить в университете вечер стихов. Условия были невыгодные, да и аккуратность студенческой организации в смысле платежей — сомнительной. Есенина всячески отговаривали друзья, предлагая устроить вечер без посредников, да и в лучшем помещении, тем более что сбор обеспечен. Есенин долго колебался и в конце концов согласился все-таки на выступление в университете.
Народу собралось много. Есенин приехал с опозданием, не в духе, был недоволен публикой и обстановкой и читал без подъема. Но успех был большой. Читал много. Не обошлось и без попыток к «обмену мнений» со стороны оппозиционно настроенной группы, но это почему-то так и не вышло. Закончилось, конечно, скандалом — правда, «внутренним». Организаторы вечера стали всячески изворачиваться, не желая уплатить обещанную сумму целиком. Есенин обиделся, и в «кулуарах» был большой шум, но дело кое-как уладили.
Позже Есенин всегда с раздражением вспоминал об этом вечере.

VII. ВТОРОЙ ПРИЕЗД

В начале 1925 года, когда Есенин возвратился из поездки в Грузию, я уже не мог встречаться с ним так же часто, как прежде. Да и сам поэт как-то изменился: часто бывал мрачен, а вскоре простудился и слег. Пил он в это время тоже уже как-то болезненно, с «надрывом».
В это время он запечатлелся у меня таким, каким я его застал однажды утром в редакции. Бледный, больной, усталый, он сидел, опершись на пустой стол, и грустно глядел перед собой.

Москва, 1926 г.


Сергей Александрович Есенин. Воспоминания. Под ред. И. В. Евдокимова
М.-Л., Государственное издательство, 1926 г. с. 116-124.

Комментарии  

0 #1 RE: ФАЙНШТЕЙН Л. Сергей Есенин в Баку (1924-25 г.)Наталья Игишева 03.12.2016 00:07
Писатель Виктор Станиславович Виткович – непосредственны й участник событий – в книге «Круги жизни» о несостоявшемся совместном выступлении Хольцшмита и Есенина и о состоявшемся выступлении последнего перед студентами рассказывает, мягко говоря, несколько иначе. Есенин обещал почитать стихи перед студентами, а предложение Хольцшмита выступить вместе решительно отклонил. Тот решил поставить поэта перед фактом и назначил совместное выступление за его спиной. Узнав об этом от Витковича и его университетског о товарища, которые увидели хольцшмитовские афиши и пришли спрашивать, как это понимать, Есенин разозлился, а пришедшего к нему Хольцшмита отругал и прогнал. В итоге Сергей Александрович, как и обещал, читал стихи перед студентами (чтением Виткович остался очень доволен и ни о каких эксцессах в связи с этим событием не сообщает), а вот в театре, где собирался вместе с Есениным выступать Хольцшмит, как раз-таки произошел скандал – из-за несостояшегося вечера.
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика