Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58853309
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
46379
39415
176276
56530344
907131
1020655

Сегодня: Март 28, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

СУХОВ В. «Мне мой Лермонтов дорог». К 120-летию со дня рождения А.Б. Мариенгофа.

PostDateIcon 06.07.2017 20:09  |  Печать
Рейтинг:   / 5
ПлохоОтлично 
Просмотров: 3718

Валерий Сухов

«Мне мой Лермонтов дорог»
К 120-летию со дня рождения А.Б. Мариенгофа
(24 июня (6 июля) 1897 — 24 июня 1962)

В творческих исканиях поэтов-имажинистов можно отметить определенную эволюцию, связанную с отказом от крайностей модернистской поэтики и обращением к традициям русской классики. Особенно ярко это проявилось после смерти С.А. Есенина, ставшей, по утверждению В. Маяковского, «литературным фактом». Не случайно писатель Борис Лавренев, не разобравшись в причинах, разразился гневной статьей «Казненный дегенератами», в которой «заклеймил» имажинистское окружение Есенина как главных виновников гибели поэта: «Есенин был захвачен в прочную мертвую петлю. Никогда не бывший имажинистом, чуждый дегенеративным извертам, он был объявлен вождем школы… на его славе, как на спасительном плоту, выплыли литературные шантажисты… И мой нравственный долг предписывает мне сказать раз в жизни обнаженную правду и назвать палачей и убийц — палачами и убийцами, черная кровь которых не смоет кровяного пятна на рубашке замученного поэта»1. В конце статьи автор посредством перифраза закольцовывал основную мысль, заявленную в эпиграфе, для которого он взял две заключительные строки Лермонтова из стихотворения «Смерть Поэта».

Таким образом, пусть даже и в негативном контексте, Борис Лавренев включил поэтов-имажинистов в пушкинско-лермонтовский контекст литературы. История рассудила по справедливости. Имажинисты не были «дегенератами», не они погубили поэта. Для них смерть собрата по перу стала настоящей трагедией. Убедиться в этом можно на примере цикла стихов «Сергею Есенину» Анатолия Мариенгоф, в чей адрес и были брошены голословные обвинения Лавренева.

30 декабря 1925 года А. Мариенгоф, потрясенный известием о самоубийстве близкого друга, с которым он был неразлучен с 1919 по 1921 годы, создает стихотворение «Сергею Есенину». Впоследствии оно было опубликовано в мариенгофском сборнике «Стихи и поэмы» (1926) вместе с написанными ранее стихами: «И нас сотрут, как золотую пыль» (1923), «Какая тяжесть!» (1922), «Воспоминания» (1925). Элегический настрой этих стихотворений, составивших отдельный цикл «Сергею Есенину», на наш взгляд, оказался созвучен лермонтовской элегии «Смерть Поэта». Обращаясь напрямую к ушедшему из жизни другу, Мариенгоф вопрошает: «Сергун чудесный! Клен мой златолистый! // Там червь, // Там гибель, // Тленье там.// Как мог поверить ты корыстным// Ее речам!»2. Автор насыщает текст восклицательными предложениями, которые помогают передать его переживания. Особый эмоциональный накал отличает и элегию Лермонтова, в первом четверостишии два восклицательных знака подчеркивают обличительный гнев автора:

Погиб поэт! — невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..3

Важно отметить, что Мариенгоф в своем цикле соединяет и по-своему развивает лермонтовские и есенинские образы, связанные с мотивами увядания. Отметим, что этот мотив был одним из определяющих в лирике Есенина двадцатых годов. Вспомним его элегию «Не жалею, не зову, не плачу» (1921) с ее характерным для данного жанра грустным признанием лирического героя:

Увяданья золотом охваченный
Я не буду больше молодым4.

В стихотворении «Сергею Есенину», созданном с учетом жанровых особенностей элегии, Мариенгоф развивает мотив увядания, своеобразно перекликаясь с Лермонтовым: «И, вдаль отодвигая сроки, // Казалось: // В увяданье, на покой // Когда-нибудь мы с сердцем легким// Уйдем с тобой» (1, 137). Вспомним в связи с этим, что Лермонтов, обращаясь к убийцам Поэта, писал о смерти Пушкина, как об угасании гения и «увядании» его поэтического «венка»:

Что ж? веселитесь… — он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественной венок (1, 372)

В «Лермонтовской энциклопедии» подчеркивается, что Лермонтов по-новаторски переосмыслял традицию, восходящую к «Умирающему Тассу» К.Н. Батюшкова. «Враг лермонтовского героя — не отвлеченно-романтическая. «зависть», а нечто социально вполне конкретное — «свет завистливый и душный»; смерть поэта — не просто безвременная кончина, но гибель от руки «хладнокровного» убийцы. Традиции элегической формулы («чудные песни», «приют певца») «взрываются» инвективой, теряют свою элегичность, созерцательность…»5. На самом деле, финал стихотворения «Смерть Поэта» придает всему сказанному автором широкий обобщающий характер: «И вы не смоете всей вашей черной кровью // Поэта праведную кровь» (1, 374).

Обобщением заканчивается и элегия Мариенгофа. Поэт подчеркивает, что смерть Есенина становится всенародной трагедией, его оплакивает вся Русь:

Что мать? Что милая? Что друг?
(Мне совестно ревмя реветь в стихах).
России плачущие руки
Несут прославленный твой прах (1,138).

Мариенгоф не называет конкретных виновников гибели Есенина, в отличие от Лермонтова, с потрясающей гражданской смелостью заклеймившего их:

Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — все молчи! (1, 374).

По убеждению Мариенгофа, причина смерти Есенина — в другом. Она приобретает экзистенциальный смысл, в соответствии с которым Сергей Есенин поверил «темным снам», тому, что есть продолжение посмертного существования. Именно в этом Мариенгоф увидел одну из побудительных причин самоубийства, придав тем самым своей элегии философский характер: «Потом:// Чтоб утвердить решенье, // Тебе она сказала в смех, // Что где-то будет продолженье // Земных утех» (1,138).

Обращение к образу «дев» и скованной зимним морозом Невы перебрасывает своеобразный мостик к золотому веку русской поэзии, «рифмуя» ее с «поэтической эпохой» Есенина и Мариенгофа: «Но знают девы, // И друзья, //И стены// Поэтов ветрены слова, // И вот: // Ты холоднее, чем Нева, // Декабрьским окованная пленом» (1,128). Здесь особенно важен мотив смерти, который в элегии Лермонтова ассоциируется с безмолвием поэта:

Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать (1, 373).

В стихотворении «И нас сотрут, как золотую пыль» Мариенгоф продолжает элегические размышления о смерти, о бренности человеческого бытия. Метафора «и каменной покроют тишиной» ассоциируется с могильными плитами. Вспоминая о самом счастливом времени творческого содружества с Есениным, Мариенгоф подбирает сравнение, которое создает особый литературный контекст: «Как Пушкин с Дельвигом дружили,//Так дружим мы теперь с тобой.// Семья поэтов чтит обычай://Связует времена стихом» (1, 138). В стихотворении представлена идиллическая картина духовного родства двух поэтов: «Любовь нам согревает печи// И нежность освещает дом» (1, 139). В элегии Лермонтова «Смерть Поэта» также создан образ идеального для поэтического творчества мира, который противостоит высшему «свету»: «Зачем от мирных нег и дружбы простодушной // Вступил он в этот свет завистливый и душный» (1, 373).

Мариенгоф развивает мотив противостояния жизни и смерти, подчеркивая, что поэзия для имажинистов — своеобразная форма жизнетворчества: «Простая вера и простые чувства://Страх перед смертью…//А жизнь творим — как песнь, как стих. //Тот хорошо, а этот плохо» (1, 139).

Стихотворение «Какая тяжесть!» было написано Мариенгофом перед долгой разлукой, связанной с поездкой Есенина с Айседорой Дункан за границу. Элегическая грусть расставаний получила отражение в характерных метафорах: «Как будто в головы // Разлука наливает медь // Тебе и мне// О, эти головы.// О, черная и золотая» (1,139). Концовка стихотворения Мариенгофа соответствует печальному настрою, после разлуки его отношения с Есениным из дружеских превратились во враждебные: «А вдруг —// По возвращеньи// В твоей руке моя захолодает//И оборвется встречный поцелуй!//Так обрывает на гитаре//Хмельной цыган струну» (1, 140).

Заключительное стихотворение из цикла Мариенгофа «Воспоминания» отразило сложные перипетии его взаимоотношений с собратом по перу. Автор с сожалением вспоминает «золотое» время: «Тогда мне был Есенин верным другом.//Молва сплетала наши имена»(1, 132). С лермонтовской элегией мариенгофский текст сближает ярко выраженная антитеза: любовь — ненависть: «Вот и поэта сравниваю с пашней // Любовь — сам-пятьдесят, // А ненависть — трещите закрома! // И тычет в яд перо // Твой нежный друг вчерашний, // И мечет языком грома…» (1, 142).

В данном контексте имеется в виду клевета многочисленных недругов, которая настроила Есенина против Мариенгофа. Мотив клеветы является одним из ключевых и у Лермонтова в элегии «Смерть Поэта», в связи с чем автор задает ряд риторических вопросов:

Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?.. (1, 373).

Риторические вопросы как особый художественный прием характерны и для есенинского цикла Мариенгофа, они придают ему особую выразительность: «Не ты ли под окном // Стоишь, мой нежный друг, желтеющей березкой?..// Давно ли — спрашиваю — песней и вином // Встречали ранний день // На тихом Богословском?» (1, 143). Стиль есенинского цикла Мариенгофа лиричен, в нем автор дает волю своим искренним чувствам любви и боли невосполнимой потери. В мариенгофских стихах возникает зримый поэтический образ Есенина. И здесь Мариенгоф оказывается близок Лермонтову, который в стихотворении «Смерть Поэта» отражает свое личное восприятие утраты гения русской литературы — Пушкина.

Таким образом, мы можем отметить определенные черты сходства, которые сближают цикл стихотворений Мариенгофа «Сергею Есенину» и элегию Лермонтова «Смерть Поэта». Анатолий Мариенгоф, создавая стихи о Есенине, явно опирался на лермонтовские традиции. Неслучайным в связи с этим нам представляется и обращение А.Б. Мариенгофа в конце 40- х годов к теме последней дуэли и смерти А.С. Пушкина, и созданию стихотворения, которое ознаменовало появление наследника пушкинских традиций. К 110-летию со дня гибели М.Ю. Лермонтова Мариенгоф создает пьесу «Рождение поэта» (1950), основной конфликт которой построен на противостоянии представителя передовой дворянской интеллигенции, близкой декабристам по духу, императору Николаю I и реакционерам, «Свободы, Гения и Славы палачам», воспринимающим лермонтовское стихотворение «Смерть Поэта» как «воззвание к революции».

Во втором действии пьесы «Рождение поэта» определяется завязка главного конфликта, связанного со столкновением вольнолюбивого поэта и деспотичной власти. Отношение императора Николая I к Лермонтову становится понятным по его реакции на ходившие в списках стихи «Смерть Поэта», один из экземпляров которого ему передает в руки графиня Нессельроде, сыгравшая роковую роль в судьбе Пушкина.

«Николай. Что это у вас? Никак стишки? Вероятно, весьма достойные, если у вас в руках?
Графиня Нессельроде. Возмутительные, государь.
Николай. Фанфаронада?.. Кто ж сочинитель?
Графиня Нессельроде. Какой-то гусарский корнет Лермонтов. Ваше величество, — из лейб-гвардии…
Николай (пробегая глазами). Они, они, те самые…Гнуснее и не видывал. Я сегодня их получил по городской почте, при письме и с надписью весьма справедливой: «Воззвание к революции»…» (3, 386).

Кульминация наступает в четвертом действии, когда решается судьба Лермонтова. Перед Бенкендорфом и Клейнмихелем разгневанный Николай I не стесняется в выражениях.

«Николай. А как, Петр Андреевич, отнесся Лермонтов к твоим словам?
Клейнмихель. Признаюсь, государь, что все мои увещевания были с него как с гуся вода.
Николай. …А-а! — гусь? …Четырнадцатого декабря остатки! Мы этих гусей повидали на Сенатской площади…
Клейнмихель. Полагаю, ваше величество, корнет Лермонтов будет наивреднейший…
Николай (чеканя слова) Я положу предел этому разврату. Я их искореню!..» (3, 407).

Мариенгоф, отражая противостояние поэта и царя, ярко раскрывает свойственные императору Николаю коварство и лицемерие. Царь прислушивается к совету Бенкендорфа, который считает, что «Сибирь только возвеличит славу» Лермонтова, и принимает решение отправить опального поэта на Кавказ, надеясь на то, что он погибнет от пуль горцев.

«Николай. Ведь Нижегородский драгунский полк с горцами в драке?
Клейнмихель. В самой кровавой, ваше величество.
Николай. В Нижегородский его!» (3, 408).

В последнем действии пьесы Мариенгоф подчеркивает преемственность традиций русской вольнолюбивой поэзии, воодушевленной идеями декабризма. Неслучайно Лермонтов вспоминает строки из пушкинского «Послания в Сибирь» и просит сосланного на Кавказ декабриста Александра Одоевского прочесть ответное стихотворение «Струн вещих пламенные звуки».

«Лермонтов. Хорошо! Хорошо, Одоевский! Чудо хорошо! «Из искры возгорится пламя»!.. Да ведь это пророчество» (3, 419).

Именно Александр Одоевский произносит фразу, которая помогает понять основную идею пьесы Анатолия Мариенгофа с символическим названием «Рождение поэта».

«Одоевский. Пророку с гусиным пером в руке надобен лихой ветер…Вот вы, Лермонтов, родились как поэт России в своем стихотворении на смерть Пушкина…» (3, 419).

Интересно отметить в связи с этим, что в первый раз в лермонтовских местах Пятигорска Мариенгоф побывал ещё в 1920 году. Вместе с Есениным он посетил «Домик Лермонтова». Об этом свидетельствует запись в книге посетителей, датированная 9/ IV.1920 г.

Отдельное издание пьесы «Рождение поэта» вышло в 1951 году. Автор подарил ее экземпляр сотрудникам лермонтовского музея в Пятигорские, оставив дарственную надпись: «Музею «домик Лермонтова» с теплом» и поставил дату: 27 апреля 1952 г. Жене, А.Б. Никритиной, Мариенгоф тогда с присущей ему иронией писал: «…твоего лермонтописа — девушка, которая водила и говорила, приняла почти, как воскресшего из мертвых Мишеля. Робко сказала, что и «Рождение» мое нравится…» (1, 709).

Искреннюю любовь к творчеству и личности М.Ю. Лермонтова можно объяснить тем особым духом пензенского землячества, которое сохранилось у Мариенгофа. В письме своей жене, актрисе БДТ А.Б. Никритиной, датированном 7 июля 1951 года, драматург подчеркивал: «…Мне мой Лермонтов дорог, написан он точно, верно…» (1, 696). В подтверждение правоты автора приведем цитату из «Лермонтовской энциклопедии»: «В пьесе А. Мариенгофа «Рождение поэта» (1950) образ Лермонтова очерчен прежде всего в своих творческих контурах, в исканиях, в борьбе. Со знанием исторических реалий представлен социальный конфликт, определивший трагическую судьбу поэта. В пьесе есть несомненные удачи (неоднозначность образа Лермонтова, противоречивость образа В. А. Жуковского и т. д.)…»6. Будем надеяться на то, что в Пензенском областном драматическом театре когда-нибудь состоится премьера пьесы А. Б. Мариенгофа «Рождение поэта».

Примечания
1. Лавренев Б.А. Казненный дегенератами// О Есенине. М., 1990. С. 457-459.
2. Мариенгоф А. Б. Собр. соч.: В 3 т. М., 2013. Т. 1. С. 137. Здесь и далее текст цитируется по этому изданию с указанием тома и страницы в скобках.
3. Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4 т. М., 1981. Т. 1. С. 372. Здесь и далее в тексте приводятся ссылки на это издание с указанием в скобках тома и страниц.
4. Есенин С.А. Пол. собр. соч.: В 7 т. М, 1995 — 1999. Т. 1. С. 163. Здесь и далее текст цитируется по этому изданию с указанием тома и страницы в скобках.
5. Лермонтовская энциклопедия. М., 1999. С. 512.
6. Лермонтовская  энциклопедия. С. 516.

Suhov Lermontov 01

Suhov Lermontov 02

 

Комментарии  

-1 #6 RE: СУХОВ В. «Мне мой Лермонтов дорог». К 120-летию со дня рождения А.Б. Мариенгофа.Павел 10.08.2017 19:44
Прекрасно сказано ПЕТРОМ ОРЕШИНЫМ:

Поэты, подставляйте полы
И вашей смекалки ковши.
Много у вас образов веселых,
Но нет и не будет души.

С Богом! Валяйте тройкой:
Шершеневич, Есенин, Мариенгоф!
Если Мир стал простой помойкой,
То у вас нет стихов!

Вы думаете: поэт — разбойник?
Но у вас ведь засучены рукава? —
Оттого, что давно вы — покойники
И мертвы в вашем сердце слова!

Ну, скажите, кого вы любите,
Если женой вам овца?
Клянусь, в ненависти погубите
Вы даже родного отца!

Но не будем же спорить! Торгуйте
Вывернутой наизнанку душой.
Мотайтесь, как по ветру прутья
На этой дороге большой!

Вам Клюев противен до боли,
По мне — он превыше вас,
И песни его о русском поле
Запоются еще не раз!

Не кичитесь! Время рассудит.
Отстоитесь немного вы,
И славу дешевую люди
Снимут с заносчивой головы!
Цитировать
-1 #5 RE: СУХОВ В. «Мне мой Лермонтов дорог». К 120-летию со дня рождения А.Б. Мариенгофа.Павел 10.08.2017 19:41
Вы воплощенное мастерство строчек?
Вы месите стих втроем?
А в лесу каждый живой листочек
Высоким и чистым горит мастерством!

Бедные школяры! Сорванцы вы!
Вам Кусиков — и то величина!
Суждены вам благие порывы,
Но душевная ширь не дана!

Нет, нет, не хочу обидеть,
Это слишком для вас хорошо.
Лишь от модной, заносчивой челяди
Уйти б навсегда душой!

ПЁТР ОРЕШИН, 1922 год
Цитировать
+1 #4 RE: СУХОВ В. «Мне мой Лермонтов дорог». К 120-летию со дня рождения А.Б. Мариенгофа.Любитель поэзии 10.08.2017 06:48
Достаточно cравнить последние строфы стих-я Лермонтова и Мариенгофа:"А жизнь творим — как песнь, как стих.
Тот хорошо, а этот плохо.
Один:
Спесиво цедит ром,
Другой:
Пьет жиденькое пиво
С кусочком воблы и с горохом." , чтобы понять неуместность сравнения этих авторов со знаком равенства, что пытается сделать в своей статье В.Сухов и убедиться, что во многом Б.Лавренев. говоря о губительности имажинистского влияния на Есенина оказался прав. Мариенгоф и в своих стихотворениях, и "Романе без вранья"еще не зная всех обстоятельств гибели Есенина(не известных и до сих пор) уже делает вывод о самоубийстве Есенина и внушает эту мысль читателю. Стихи Мариенгофа,посв ященные гибели Есенина серые и малообразные, так же как и его конъюнктурная пьеса. Поэтому они широко и не тиражируются даже в попытках оживить Мариенгофа в наши дни, вновь за счет русских гениальных поэтов Лермонтова и Есенина.Статья В.Сухова-еще одно тому подтверждение.
Цитировать
+1 #3 RE: СУХОВ В. «Мне мой Лермонтов дорог». К 120-летию со дня рождения А.Б. Мариенгофа.Любитель поэзии 10.08.2017 06:29
"Исследования" В.Сухова о Мариенгофе напоминают сочинеия восторженного школьника, который воспевая в своем сочинении объект исследования опирается не на научные факты, а на притянутые за уши "видения". Чего,например, стоят утверждения: "Автор насыщает текст восклицательным и предложениями, которые помогают передать его переживания. Особый эмоциональный накал отличает и элегию Лермонтова, в первом четверостишии два восклицательных знака подчеркивают обличительный гнев автора:
Погиб поэт! — невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..3"?
Сравнивать гражданственное лермонтовское стихотворение "Смерть поэта",сыгравше го особую роль в истории литературы и судьбе самого автора, не поступившегося высокими принципами ради собственного благополучия со стих-ем Мариенгофа,глав ная мысль которого "Простая вера и простые чувства:
Страх перед смертью" по меньшей мере не этично и не уместно.
Цитировать
0 #2 RE: СУХОВ В. «Мне мой Лермонтов дорог». К 120-летию со дня рождения А.Б. Мариенгофа.Сергей Куняев 10.08.2017 05:53
Автор книги "Сергей Есенин"(серия ЖЗЛ)
Сергей Куняев о дружбе Сергея Есенина и А.Мариенгофа. Канал "Время".
https://www.youtube.com/watch?v=faANwMLNv24
Цитировать
+3 #1 RE: СУХОВ В. «Мне мой Лермонтов дорог». К 120-летию со дня рождения А.Б. Мариенгофа.Наталья Игишева 10.07.2017 19:59
Не знаю, кому как, а лично мне навязчиво-прекр аснодушная мариенгофофилия г-на Сухова уже начинает порядком на нервы действовать. Нет, казнили-то Есенина другие дегенераты – те, которые в кожанках и при наганах (или при маузерах), по указке других дегенератов, угнездившихся в Кремле – но вот жизнь Есенину Мариенгоф попортил изрядно (к тому, что написал на эту тему Радечко в «Троянском коне репутации Есенина», добавить можно очень мало что), а поступки, знаете ли, говорят об истинных чувствах и намерениях куда красноречивее, чем слова. Более того, во многом (если не по большей части) именно «стараниями» Анатолия Борисовича в массовом сознании и в официальном есениноведении (в т. ч. зарубежном) был укоренен пропагандистски й миф о Есенине как ничтожном, безвольном, истерично-тщесл авном человечишке, только на то и способном, чтобы допиться до целого букета тяжелых психических расстройств и, в конечном счете, до самоубийства. Так что друг Есенина Мариенгоф такой же, как я – Майя Плисецкая.
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика