Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

КАШИРИН С.И. Знаменосец российского хулиганства

Рейтинг:   / 5

ПлохоОтлично 

Просмотров: 11339

«НЕКОЕ ТАИНСТВО РУССКОГО БЫТИЯ»

Оглянемся еще и еще раз. Последнее трагическое десятилетие страшно изменило жизнь страны. Многострадальная Россия пытается вернуть свое великое тысячелетние имя. Велеричивые витии со всех сторон торжественно возглашают о ее возрождении. Со всех сторон неустанно гремят призывы к возрождению русской духовности и культуры. Самое время вернуть на должную высоту и все то, что связано с именем великого певца русских раздолий — Сергея Есенина. А вместо этого — новая волна сатанинской вакханалии, новый всплеск дьявольской злобы и ненависти к нему со стороны тех, кто по сегодняшнему начальственному положению своему должен, казалось бы, сделать все для возвращения и утверждения светлой его памяти.
Дело дошло до небывалого по своей дикости вандализма. В Москве на Есенинском бульваре какие-то повалили и заляпали темно-красной краской памятник поэту, установленный почти четверть века тому назад. Одновременно с этим был осквернен памятник Сергею Есенину и на его родине — в Рязани. Краткое сообщение об этом промелькнуло лишь «Правде» (06.05.1995), «Московском комсомольце» (04.05.1995) и рязанской газете «Голос» (10.05.1995). Все другие самые — самые «демократические —плюралистические» средства массовой информации об этих вопиющих фактах не обмолвились ни словом, ни полсловом. Кем бы ни были совершены злодеяния, ни местные власти, ни соответствующие органы установить, видите ли, «не смогли».
Нечто подобное произошло и в селе Константиново, и на Ваганьковском кладбище, где ночью, под покровом темноты, чьими-то подлыми руками на надгробии поэта намалеваны какие-то мерзкие знаки. Затем крепко помешал кому-то Сергей Есенин и в Санкт-Петербурге. Долгое время безуспешным оставались попытки патриотической общественности увековечить память поэта в городе, где трагически оборвалась его жизнь. Только в последние годы на средства, собранные Благотворительным фондом Сергея Есенина удалось создать ему памятник. Торжественное открытие памятника, установленного в Таврическом саду, было приурочено к дате 100-летнего юбилея поэта — 3 октября 1995 года. А уже 2 декабря, то есть спустя всего лишь два месяца, беломраморный монумент оказался измазанным красной краской.
И опять демпресса, громко возвещающая  свободе слова, предпочла промолчать. Случайные ли тут совпадения и кем совершены единые по «почерку» преступления — вопрос тоже остается открытым. Однако и без официального заключения можно с уверенностью сказать, что кощунственной глумление над памятью поэта в год его 100-летнего юбилея — это не просто чьи-то бессмысленные поступки, а, скорее всего, кем-то организованное ритуальное убийство, в очередной раз совершенное русофобами.
За что же так ненавидят его?
Видя, что память о нем не убить, они изо всех сил тщатся осквернить, опорочить ее, смешать с грязью, испоганить хотя бы и самым примитивным способом.
Почему? Зачем?
Ответ, на первый взгляд, сложен, а вместе с тем и прост: они его боятся!
Впрочем, давайте по порядку.
Ключевой в нашей истории считали в сове время судьбу Пушкина. В этой связи нельзя не вспомнить слова Гоголя о том, что Пушкин — это идеальный тип русского человека, который откроется для нас «лет через двести».
Ныне как о ключевой говорят о судьбе Есенина. Многие исследователи, независимо друг от друга, пришли к единому мнению о том, что Сергей Есенин — это человек и поэт, жизнь и смерть которого хранят в себе некое таинство русского бытия. Тут словно бы некий фатум, рок, загадка русской души — то есть чуть ли не фатальность, пред которой в недоумении останавливались друзья и современники, писавшие о нем воспоминания, литературоведы и критики, всесторонне изучавшие его биографию и творчество, следователи и эксперты, до мельчайших подробностей анализировавшие трагическую картину его гибели. В чем оно. Это таинство, сказать с достаточной определенностью не смог пока что никто, но многие чуть ли не мистически склоняются к тому, что судьба Есенина, определенная глубинными особенностями национальной истории и психологии, в свою очередь определила и продолжает определять ход российской революции и всей русской истории, простирая загадочное свое влияние в неведомые дали грядущего.
Все это настолько сложно и до того иррационально, что было бы наивным и опрометчивым делать какие-то свои предположения. Странные и горькие взбредают на ум ассоциации. Привыкшая к рациональности торопливая мысль сразу же ломит напрямую: а может, судьба Есенина — нечто вроде копии судьбы всего Русского народа?
Когда-то император Александр III, умирая, предупреждал и наставлял своего сына, наследника русского престола, будущего царя Николая II:
— Нас боятся и ненавидят за нашу огромность. Избегай войн. Береги народ…
Не будь трех антирусских революций, первой мировой войны, красного террора, массовых большевистских репрессий, раскулачивания, искусственно вызванного голода в двадцатых-тридцатых  и Великой Отечественной, нас, русских, было бы к настоящему времени более полумиллиарда. Сейчас — всего 147 миллионов. В дальнейшем, в результате повального нынешнего «демократически-рыночного» обнищания, массовой алкоголизации и повсеместного в России превышения смертности над рождаемостью, по прогнозам американских демографов уже в первой половине будущего века Русский народ как нация перестанет существовать.
Что, абсурд? Очень хотелось бы думать так, но — факты, факты! И — цифры! 147 миллионов человек было в России в начале нынешнего века — в 1904 году, и столько же согласно данным на… 1 января 1995 года. То есть по демографическим показателям страна отброшена на 91 год назад. Считай — на целое столетие! Причем картина ныне намного мрачнее: если, скажем, в 1986 году был естественный прирост в 1 миллион 200 тысяч человек, то с началом гайдаровских реформ в 1992 году получилась неестественная убыль в 200 тысяч человек. В 1993 году — год расстрела Советов — такая убыль возросла до 800 тысяч человек, а в 1994 достигла 1,2 миллиона человек.
Приводя эти данные, доктор экономических наук В. Первышин с горечью отмечает, что от таком людоедстве не мог мечтать даже Мальтус, призывающий «всего лишь» к ограничению роста народонаселения. И далее В. Первышин констатирует: «С русскими решили не воевать: им просто не дают рожать, не дают кормить детей, не дают возможность содержать семью. Один ребенок в семье — и через поколение русских вдвое меньше. И дешево и эффективно. Внешне войны нет, но фактически она идет, жестокая, беспощадная, на полное истребление» («Наш современник «, № 10, 1995).
— Нас не хотят уничтожить! — предупреждают патриоты. — Черная нелюдь лишь сменила форму власти, а политика та же. Был красный террор, кровавый, а теперь —экономический. Но суть-то одна — геноцид!
— А-а, — слышится в ответ, — националисты! Антисемисты! Русские фашисты!
И — срабатывает. Вместо гневной отповеди — пассивное, вроде бы какое-то виноватое, что ли, приниженное молчание. Или, стыдно сказать, и вообще какое-то безразличное, тупое, наплевательское отношение к народной судьбе. Да ладно, мол, авось как-нибудь обойдется.
Не так ли и Есенин — в последний год своей жизни встревожено говорил:
— Меня хотят убить!
А ему не верили. Да ладно, мол, брось, с чего ты взял?
Он — знал. Не просто  и не только предчувствовал — знал. И уже в отчаянии криком кричал, взывая о помощи:
— Меня хотят убить!
Ухмылялись. Не верили. Даже самые близкие лишь досадливо морщились. Кое-кто «понимающе» качал головой, вишь, дескать, чего спьяну примерещилось…
А его — убили…
И еще эпизод. Когда поэт с женой Софьей Андреевной Толстой-Есениной возвращался из Баку в Москву, некие два незнакомца в поезде спровоцировали его на ответную грубую выходку. Стычка произошла в тамбуре. Возбужденный, вернулся он в купе и, как вспоминала Софья  Андреевна, с болью, с гневом сказал:
— Я знаю — меня убьют. Ну и пусть! Ну и пусть! Но им за меня отомстят!..
По обычным меркам — чего не скажешь в запальчивости. Ну — вырвалось, с кем не бывает. Но коль уж речь зашла о пророческом даре гениального поэта и неком судьбоносном символическом, что ли, таинстве его бытия, то и здесь за частными и внешними не таиться ли нечто более глубокое, более значимое?
В этом свете становиться  понятнее и то все возрастающее ожесточение, с каким сторонники официальной версии о самоубийстве Есенина всячески препятствуют его загадочной трагической гибели. И — что особо бросается в глаза — больше всего их страшит тот факт, что убийство поэта в результате анализа всех данных стало оцениваться как политическое, «направленное с самого верха», да еще — от Лейбы Бронштейна-Троцкого.
А почему? Что тут такого страшного? Ну, если это неправда, так чего же прежде времени истерику закатывать? Но в том-то и дело, что это — правда! А за этой трагической правдой — трагическая правда всего народа. За «направленным с самого верха» убийством поэта — убийство миллионов и миллионов его соотечественников. Имя этому убийству —геноцид. А это — преступление не имеющие срока давности. Вот чего и страшиться черная нелюдь. Вот почему она и предлагает все усилия к тому, чтобы отстоять и до конца утвердить подло сфабрикованную, насквозь лживую, преступную официальную версию о том, что было якобы самоубийство, что поэт сам убил себя. Ибо если сам, то сам во всем и виноват. И далее по логике черной нелюди — во всех бедах Русского народа точно так же сам Русский народи виноват. Так что тут не с кого и спрашивать. И поэт ваш — докатившийся до самоубийства, сумасброд, и сами вы тоже разгильдяи, неучи, лодыри, пропойцы и т.п. и т.д. и пр. Вон ведь и Пушкин ваш признал: «Мы ленивы и нелюбопытны…»
И до чего последовательно, до чего упорно такая точка зрения нам навязывается! Люди старшего поколения хорошо помнят, как в учебниках истории и даже Малой Советской Энциклопедии трактовалась война с ордами Наполеона: «Отечественная война –русское националистическое название» (МСЭ, 1929, 1932, стр. 186). Дескать, просвещенные французы несли русским крепостным и землю, и волю, а они, дураки, уходили в партизаны и били освободителей. Теперь обратите внимание, как в год 50-летия Великой Победы над фашистской Германией нам изощренно навязывается мысль о том, будто бы Победа нам досталась столь дорого, что не очень вроде бы и нужна, ибо побежденные-то живут лучше. Выходит, если бы нас захватили немцы, то, пожалуй, и мы жили бы припеваючи.
Утрируют? Нет! Дело доходит до того, что даже сбитые с толку ветераны Великой Отечественной войны не знают, что и сказать. А тут тебе еще и Пушкина пристегивают: мы ленивы и нелюбопытны!..
Постигая своего гениального национального поэта, народ, конечно же, постигает и сам себя. Да, мы, русские, не боимся критики. Мы и сами умеем критиковать себя. Причем, порой критикуем себя так размашисто, так  безудержно, что поистине перехлестываем через край, чем и спешат воспользоваться наши недруги. А если вникнуть, то сказанное в горькую минуту по единственному конкретному факту ни в коей мере нельзя возводить в абсолют. Ну в самом деле оглянемся: это мы-то, русские, ленивы и нелюбопытны? Это что, благодаря своей лени мы создали и овеяли неувядаемой славой могучее тысячелетние государство, гордо разметнувшееся на шестую часть Земли? Это что, наше нелюбопытство первыми вознесло нас в таинственные приделы космоса?
Ну и т.д. и т.п. и пр.
Не забудем меж тем, что государство, Отечество — это тоже, как ни суди, пока еще не до конца постигнутое таинство национального бытия. Нам более семи десятилетий диктаторски вдалбливали: «У пролетариата отечества нет!» И — не спорьте, сам Карл Маркс изрек! А Есенин, вопреки «великому основоположнику», из сердца, из самых сокровенных глубин своей истинно русской души выдохнул нечто совсем иное:

Но и тогда,
Когда на всей планете
Пройдет вражда племен,
Исчезнут лож и грусть,
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названием кратким «Русь»…

Смею заметить, что ни литературоведы, ни историки, ни философы еще должным образом не вникли в глубинный смысл этих мудрых слов. Дескать, лирика. Вот и волнует. Нет, господа и бывшие товарищи, тут нечто неизмеримо большее — с заглядом или, вернее, с провидением неискоренимости Богом данного, святого чувства любви к Отечеству и ныне, и присно, и во веки веков.
Читая Есенина, мы ни на минуту не задумываемся над тем, каким он там в свое время был — красным или белым. И, заметим, нам совершенно ни к чему, к какой такой идеологической расцветке норовят отнести его современные т.н. плюралисты. Кому-то, похоже, он видится красно-белым, поскольку им зачитывались и красные, и белые, а сегодня кое-кто спешит зачислить его и красно-коричневые. Еще бы — антисемит! А мы, русские, то есть и красно-белые и красно-коричневые, и вообще, прости Господи, серо-буро-малиновые, не задумываемся даже над тем, что он русский. Мы, русские, просто ощущаем это: наш, свой, родной, русский! Уж это-то неоспоримо, и наша любовь к его глубоко русской поэзии сближает, роднит нас в главном — всепоглощающем, святом, светлом, объединяющем чувстве любви к той шестой части Земли, что на веки вечные дарована нам Самим Творцом Вселенной.
Не это ли и бесит, не это ли и страшит черную нелюдь! Русофобы боятся нашей русскости, русофобы страшатся нашего единения. Коим всегда была несокрушима наша матушка-Русь. Поэтому стремление разъединить, раздробить растащить нас, русских, под враждующие лозунги всевозможных идеологических расцветок было и остается одним из сокровенных вожделений наших явных и тайных недругов. А вдруг да пробудимся, внемля призыву нашего гениального певца, а вдруг да объединимся, отдав перед всеми иными предпочтениями более всего нам необходимой идеологии патриотизма! Ведь им тогда несдобровать!
Постигая своего национального поэта, народ постигает самого себя. Не в этом ли судьбоносное таинство его бытия?

Черный человек!
Ты прескверный гость.
Эта слава давно
Про тебя разноситься…

Объясняя нам, ленивым и нелюбопытным, что тут к чему, шустрые подмастерья высокостепенных протокольных мудрецов и их приспешники назойливо вдалбливали и продолжают настырно вдалбливать в наши замороченные головы, что поэт, осознав черноту своей души, в отчаянии не пощадил не своего «черного двойника», ни самого себя. Дескать, «не вынесла душа поэта», все его существо взбунтовалось, и в исступлении — трагический итог. «Это так по-русски…»
Об одном только лукаво предпочитают умалчивать: душа поэта — зеркало жизни. А если так, то что же там — в отражении, в глубине, за таинством бытия? Только ли свое, сугубо личное? Нет, там — все: судьба и рок, вечное и переходящее, добро и зло, красота и уродство, власть и народ, палачи и жертвы, смерть и бессмертие, преступление и наказание, и не против некоего абстрактного зла в образе художественно вымышленного черного человека, а против конкретных дел черной нелюди восстал поэт. И — не в порыве слепой ярости, а сознательно, да еще с лозунгом поэтическим призывом:

Вытащить из сапогов ножи
И всадить их барские лопатки!

И — еще:

У меня созревает мысль
О российском перевороте…

Не говоря уж  о том, что к декабрю 1925 года на поэта было заведено 7 уголовных дел, есть сведения еще о том, что в ноябре Есенина вызывал к себе на Лубянку «железный», точнее — припадочный палач Русского народа Феликс Дзержинский.
Не потому ли и скрылся поэт в больнице, не потому ли и пытались объявить о его психическом надрыве, хотя в истории болезни четко указан диагноз: «верхушечный фибиоз слева, бронходенит» (5 декабря 1925 года).
Установлено также, что удар ножом или бритвой по сухожилию правой руки (плечевой мускул) — это тоже удар профессионального убийцы, после которого раненый не в состоянии оказать сопротивления. И, заметим, где уж ему после этого одной рукой самому повеситься под высоченным потолком «Англетера»!
Все это, конечно, вызывает справедливое возмущение. А нам при малейшем ропоте что-то слишком уж подчеркнуто напоминают и без того широко известное пушкинское: «Страшен русский бунт, бессмысленный и беспощадный…»
Все-то нас нами же и пугают. Да еще делают нажим на то, что русский бунт всегда, мол, бессмысленный и беспощадный. А всегда ли? И если даже так, то что же, бессмысленный бунт страшнее «осмысленного»? А может — наоборот?
И еще вопрос: страшен русский бунт …кому?
Давно и четко замечено: народ можно на какое-то время ввести в заблуждение, но обмануть весь народ навсегда — невозможно.
И не надо, господа, подтасовок!

 

 

 

• < Назад
• Вперёд >